Дорогие товарищи!
Мы, представители российской общественности, выступающей за дружбу и сотрудничество со странами Латинской Америки, от всей души поздравляем вас и в вашем лице дружественный народ с 15-летием начала мандата Президента Уго Рафаэля Чавеса Фриаса – вождя боливарианской революции, друга нашей Родины, нашего любимого товарища.
Символично, что считанные дни отделяют эту знаменательную дату от дней рождения Эсекьеля Саморы и Хосе Марти – достойных продолжателей дела Симона Боливара, вдохновителей бессмертного Уго Чавеса. Завершившаяся на днях в Гаване II Встреча на высшем уровне Содружества государств Латинской Америки и Карибского бассейна (CELAC) знаменует крупный шаг к осуществлению мечты Боливара, Марти и Чавеса о совместном вкладе братских стран в обеспечение суверенитета и «мирового равновесия» как условия мира и свободы народов.
Желаем вам и всем патриотам Боливарианской Республики победы в борьбе за свободу Родины, за обеспечение общественной безопасности, за преодоление бедности на пути социально-экономического развития, в упрочении содружества латиноамериканских и карибских народов.
Наша солидарность была, есть и будет с вами.
Российский комитет борьбы за освобождение Пяти кубинских патриотов
Рабочий университет им. И.Б. Хлебникова
Общественное движение «Венсеремос»
Открытый творческий проект «Красное ТВ»
3 февраля 2014 г.
Выступление Уго Чавеса Фриаса в Институте философии РАН 25 ноября 2004 года
Уважаемый сеньор Степин, директор Института философии Российской Академии наук!
Уважаемый сеньор Кагарлицкий, директор Института глобализации!
Соотечественники, венесуэльские товарищи, приехавшие вместе со мной сегодня!
Уважаемые сотрудники Институтов философии, глобализации и политических наук, руководители, преподаватели, студенты, журналисты, друзья!
Какой чудесный снег в Москве, и какое чудесное человеческое тепло здесь чувствуется!
Я хочу поблагодарить мою переводчицу за усилия, которые она прилагает, и за то, как замечательно ей удается помочь мне передать вам то, что я чувствую и то, что я думаю.
Когда путешествуешь по миру, тебя захлестывают ураганы чувств и ураганы мыслей, и особенно когда мы куда-то прибываем, столько видим, со столь многим соприкасаемся и чувствуем – в Латинской Америке мы недавно побывали в сердце Бразилии, недавно побывали в сердце Карибов, недавно побывали в Мадриде и Толедо, только вчера мы были в Триполи, а сегодня уже в Москве – тогда мысли и чувства текут быстрее. Я попытаюсь собрать воедино мысли и чувства, попытаюсь ответить, хотя бы отчасти, ожиданиям, которые порождает эта встреча, и поблагодарить руководителей и всех вас за то, что мы здесь.
Как Вы сказали, уважаемый директор Института глобализации, по поводу глобализации существуют разные точки зрения, и вы поставили вопрос о том, как нам видится из Венесуэлы ее сценарий. Действительно, как Вы сказали, есть разные взгляды на эту проблему, на это явление. Для нас и для меня лично глобализация – явление последних, особенно последнего десятилетия, его могут изображать с птичками, с листочками, с рождественской елочкой, надевать на него очень красивые маски, украшать разными флажками под вспышками камер, но для меня и для нас глобализацию можно очень хорошо определить одним словом – угроза. Это настоящая угроза не только потому, что она порождает еще большую бедность, большую исключенность[i] и большее неравенство в социальном отношении, не только потому, что она порождает большую безработицу и слаборазвитость и отсталость в экономическом отношении, но и потому, что она действительно угрожает жизни на нашей планете. Некоторые защитники неолиберализма и глобализации на это говорят: “Преувеличение!”, но это не так. Нарушение экологического, социального и политического равновесия, которое вызывает неолиберальная глобализация, действительно направлены и ведут к разрушению планеты Земля. Вот почему мне представляется столь важным и столь уместным выступить здесь, в Институте философии, чтобы немного пофилософствовать, поразмыслить об этом.
Неолиберализм пришел с победной песнью, как все мы знаем, в конце 80-х годов. На Западе говорят о двух явлениях того времени – падении Берлинской стены и расчленении Советского Союза. Тогда-то из высоких салонов капиталистов, неолибералов и их глашатаев послышались победные песни. Некоторые стали говорить, что история закончилась; другие говорили, что капитализм – единственный путь, и это уже доказано. Этот образ мышления превозносили как единственно возможный, как исторического победителя. Претендовали на то, что похоронили социализм как альтернативу для народов. Так мы вступили в десятилетие девяностых, последнее в двадцатом веке. Это явление – глобализация – обрушилось на планету, как ветер смерти. И в Венесуэле началось все то, что присуще этой начальной фазе глобализирующегося неолиберализма.
Позвольте мне сделать краткий обзор того, что произошло в Венесуэле с 1989 года, когда пала Берлинская стена. В том году в Каракасе произошло народное восстание именно против неолиберальной модели, которую пытались навязать стране. Правительство недавно избранного президента подписало соглашение с Международным валютным фондом, и МВФ навязал нам так называемую политику шока: ради достижения финансового равновесия снизить зарплату, поднять стоимость жизни, повысить цены, приватизировать государственные предприятия –знаем мы все эти смертоносные рецепты МВФ.
Как только было объявлено об этом соглашении, 27 февраля 1989 года произошло народное восстание. Оно оказалось лишь спусковым механизмом первого этапа восстания против неолиберальной модели. Оно было потоплено в крови: в Каракасе и по всей Венесуэле были тысячи убитых. Но вскоре оно вызвало отклик в рядах военных, особенно военной молодежи. Так в 1992 году произошли два восстания военных. А затем народные силы, выступившие в 1993, 1994, 1995, 1996, 1997 годах, в ситуации нескончаемого кризиса, нашли, к счастью, мирный выход. Проведя несколько лет в заключении, мы вместе со старыми друзьями, товарищами, с революционными течениями, с националистическими течениями, с патриотическими течениями и с народом самых глубин Венесуэлы смогли создать социально-политический инструмент для того, чтобы дать сражение, которое мы и дали в 1998 году. В декабре того года мы выиграли президентские выборы, но, как мы уже говорили, выиграв выборы, мы сделали шаг к тому, чтобы начать революционный процесс. Можно было бы подумать: какая революция возможна теперь, в этот исторический момент? Не анахронизм ли говорить об этом? Мы же говорим: нет, именно теперь время говорить о революции. Нам представляется, что надо революционизировать весь мир. И недавно в Венесуэле началась демократическая и мирная боливарианская революция.
Мы немедленно обратились к учредительной власти, исходящей от народа. Мы обратились к народу посредством общенационального референдума. Была избрана Национальная конституционная ассамблея, которая в обстановке широкого, глубокого и открытого обсуждения разработала проект новой конституции, затем этот проект был вынесен на одобрение народа, и 15 декабря 1999 года, почти пять лет назад, новая конституция была одобрена. В день одобрения этой конституции автоматически был распущен парламент, старый парламент, был распущен старый Верховный суд и я вынес свой пост на повторное утверждение народом. Тогда начались политические потрясения. Начался распад старого режима и началось рождение новой системы.
Хорошо сказал великий Антонио Грамши: большие кризисы, подлинные исторические кризисы происходят, когда что-то умирает, но еще не совсем умерло, и в то же время что-то новое рождается, но еще не совсем родилось. В Венесуэле возник подлинный исторический кризис в этом грамшианском смысле. Вскоре мы начали принимать законы, воплощая конституцию в практику, в стратегический проект, – законы, направленные на то, чтобы приступить к социальным преобразованиям, приступить к экономическим преобразованиям; речь шла именно о социально-экономических преобразованиях.
К концу ХХ века Венесуэла пришла с 80% бедных. И это в стране, где добывали нефть с самого начала ХХ века. В стране эксплуатируемой, ограбляемой. В стране, населенной героическим народом, который сражался за независимость половины Южной Америки. И вот реальность, с которой мы столкнулись: венесуэльская олигархия, как и олигархия почти всех стран Латинской Америки, говорит о демократии только пока эта демократия им выгодна для обеспечения их привилегий и эксплуатации большинства. Мы столкнулись с владельцами почти всех средств информации Венесуэлы, которые говорят о свободе слова и о демократии, но только пока это им выгодно для сохранения их хамских привилегий; с экономической элитой и с якобы демократическими партиями, ведущими себя так же; с профсоюзными лидерами, которых демократия интересует лишь постольку, поскольку позволяет им обогащаться, предавая интересы рабочего класса. И что еще хуже, мы столкнулись с правительством Соединенных Штатов, которое тоже говорит о демократии, но демократия его интересует только пока она им служит и обеспечивает их интересы. Но когда приходит народ, поднимается с достоинством, сознательно, уважая правила демократии, и устанавливает правительство, которое не предает свой народ, а борется за него, начинает ослаблять путы угнетения, – на него начинают нападать изнутри и извне в интересах империализма и в интересах олигархии.
Так объединились все эти группы, не имеющие родины и враждебные демократии, внутри Венесуэлы; их действия направлялись, поддерживались, организовывались, планировались, финансировались вашингтонским правительством. Они свирепо набросились на наш народ и наше правительство в апреле 2002 года, свергли наше правительство. Военные корабли США были в венесуэльских водах, самолеты США – на венесуэльской земле, военнослужащие США были советниками у путчистов, североамериканская техника использовалась для подслушивания телефонных переговоров и нарушения связи. Всегда одна и та же история. Еще Симон Боливар, великий провидец и наш Освободитель, сказал, вернее, написал слова поистине впечатляющие, поистине поразительные, можно сказать, пророческие. Боливар сказал это в 1828 году – я знаю, что вы слушаете меня внимательно, но позволю себе злоупотребить вашим вниманием и попросить вас запомнить эту дату – 1828 год. Тогда Боливар сказал, вернее, написал: “Североамериканские Соединенные Штаты, кажется, предназначены провидением для того, чтобы ввергнуть Нашу Америку в нищету во имя свободы”. Это было написано в 1828 году! Мы и теперь, почти двести лет спустя, живем под сенью этого пророчества как постоянной угрозы.
И, однако, вся эта соединенная мощь столкнулась с большой неожиданностью. Им удалось установить правительство, вернее, тиранию, которая убила много венесуэльцев, отменила конституцию – по крайней мере, они думали, что отменили ее: упразднили Верховный суд, Национальный конгресс, Национальную ассамблею, бросили в тюрьму президента, министров, губернаторов и т.д. Конечно, первым высказалось правительство Соединенных Штатов, приветствуя образованное “переходное правительство” и осуждая заключенного в тюрьму президента; и, конечно, МВФ тоже радостно приветствовал “переходное правительство” и предложил ему столько денег, сколько понадобится, чтобы “восстановить свободы в Венесуэле”. Всегда одна и та же история. То же, что произошло в Чили в 1973 году.
Но только они столкнулись с неожиданностью. Венесуэльский народ, миллионы людей, вышли на улицы. Как оружие они несли нашу конституцию, свою конституцию. Путчисты думали, что солдаты – а я один из них, солдат Венесуэлы – устроят безоружному народу на улицах массовую бойню, и приказали открыть огонь по народу на улицах. С глубоким чувством солдата я говорю: ни одна винтовка ни одного солдата не послала ни одной пули в венесуэльский народ. Дула винтовок повернулись против олигархов. Солдаты побратались с народом и смели тиранию, самую мимолетную, какую знает история за много веков. Эта тирания просуществовала всего 47 часов. Военные суда США ушли, их самолеты улетели восвояси, и венесуэльский народ снова восстановил свою конституцию.
Позавчера мы в Мадриде встречались с группой интеллигентов. После беседы один из них подошел ко мне, и я почувствовал, что он очень взволнован – я заметил это по его глазам. Он обнял меня и сказал: “Президент, я чилиец, я был советником президента Альенде и был с ним в Ла Монеде в тот ужасный день 11 сентября 1973 года.” Он сказал мне: “Я видел, как мой президент пожертвовал собой. Он надел солдатскую каску, хотя был не солдатом, а интеллигентом, но умер в солдатской каске, сжимая в руках автомат, подаренный ему Фиделем Кастро. Он сказал мне, что не нашлось ни одного полка, который поддержал бы его. Это – трагическая реальность. Даже личная охрана почти вся, за небольшим исключением, покинула Альенде в тот день.”
В Венесуэле, наоборот, собралось больше ста генералов и адмиралов, принявших участие в путче вместе с предпринимателями, каналы телевидения были на стороне путча – и не нашлось ни одного полка, который стал бы стрелять в народ. Поэтому мы говорили и говорим, что чилийская социалистическая революция при Альенде была революцией демократической и мирной, но безоружной; боливарианская революция тоже мирная и демократическая, но не безоружная, это вооруженная революция.
Так мы разгромили тиранию, разгромили путчистов, разгромили затем экономический саботаж и терроризм СМИ, длившиеся весь 2002 год и большую часть 2003 года. Мы сорвали попытки США распоряжаться и манипулировать Организацией американских государств, чтобы применить к Венесуэле “Межамериканскую демократическую хартию”[ii]. А затем мы вышли на общенациональный референдум, чтобы страна решила, должен ли президент Чавес, ваш покорный слуга, и дальше служить ей на посту президента Венесуэлы. И в результате, несмотря на всю войну в зарубежных и местных СМИ, шестьдесят процентов сказали: “Чавес не должен уходить”. И вот теперь, через два месяца, мы провели региональные выборы губернаторов и мэров; из 22 губернаторских постов мы завоевали 20, а также 60% постов мэров, по крупным городам почти 100%. Таким образом, народ Венесуэлы не просто сказал, чтобы Чавес не уходил – он утвердил не имя, не личность, а проект, решение, выбор, альтернативный неолиберальному проекту глобализации, угрожающему народам.
Действительно, можно сказать Вашими словами, уважаемый директор института: венесуэльский народ подтвердил сценарий, наш сценарий, свой собственный сценарий. Венесуэльский народ избрал и утвердил путь, альтернативный подходу “Вашингтонского консенсуса”, подходу неолиберального глобализирующегося капитализма. Каков этот сценарий? Изложу его лишь в общих чертах.
Прежде всего, в политическом плане подход неолиберализма состоит в том, что необходимо свести государство почти к нулю, к минимуму, чтобы открыть путь законам рынка. Наш сценарий, боливарианский сценарий, венесуэльский сценарий говорит: нет, политику надо ставить во главу угла, надо преобразовать государство, что мы в Венесуэле и делаем. Мы не сводим государство к минимуму, не ослабляем государство, не подчиняем его рынку, а преобразуем государство, как велит конституция, в новое государство, социальное, правовое и справедливое, которое должно направлять борьбу народа, должно руководить ею, должно руководить развитием нации. И в этом новом государстве правительство должно взять на себя движущую роль, направляющую роль, организующую роль – правительство, принимающее суверенные решения, как гласит конституция, абсолютно независимо от любой силы, внутренней или внешней, кроме мандата народа.
В экономической сфере – какова стратегическая линия этого сценария, альтернативного неолиберализму? Речь идет о том, чтобы избрать тот путь, который мы уже избрали; этот путь будет трудным, мучительным, долгим, но этот путь выведет за пределы капиталистической модели. Мы говорим, что нет решения тяжелых проблем мира, в данном случае – нашего малого мира, Венесуэлы, в пределах капиталистической неолиберальной модели. Речь идет о том, чтобы создать социальную, человеческую, гуманную, производительную, диверсифицированную модель экономики, которая распределяла бы производство и богатство в условиях равенства, чтобы иметь возможность выйти из состояния нищеты, из отсталости и бедности.
В социальном плане – создать общество включенных и равных вопреки тому, что мы имеем сегодня: обществу, разделенному на элиту, живущую очень богато, и большинство, живущее в бедности и крайней бедности.
Как Венесуэла рассматривает мир в международном плане? Мы ставим перед собой скромную цель: сотрудничать в строительстве многополюсного мира. Наша нынешняя поездка направляется этим стратегическим импульсом. Однополюсный мир, складывающийся в последние годы, абсолютно губителен для всех нас. Не может быть равновесия в мире, где только один полюс глобальной силы. Еще Симон Боливар говорил о необходимости искать мирового равновесия. Отсюда наша поездка в Европу. Нам необходима единая сильная Европа как один из полюсов силы. И здесь Россия призвана сыграть очень важную роль. Мы нуждаемся в объединенной и сильной Азии. Мы нуждаемся в воссоединенной и окрепшей Африке. В Америке, на Американском континенте, есть место двум полюсам: североамериканскому и нашему, южноамериканскому. Отсюда эта траектория: Мадрид, Россия, Ливия, Персидский залив, Тегеран, Пекин, Бразилиа, Буэнос-Айрес. Это пути, по которым надо неуклонно идти, чтобы добиться в новом веке, уже не столько для нас, сколько для этих молодых людей, равновесия в мире, мира в мире и спасения мира.
Надо нанести поражение неолиберальной модели. Мы должны оставить ее позади, как темную страницу истории. И что касается этой необходимости, мы сейчас переживаем начало новой, лучшей эры. Об этом говорит карта мира. Например, в Латинской Америке всего два года назад мы были почти одиноки в этой битве, я имею в виду – на уровне правительств, руководителей. Сегодня – нет. В течение всего двух лет пришел Лула, пришел Нестор Киршнер в Аргентине, теперь пришел Табаре Васкес в Уругвае. Складывается новая геополитическая карта Южной Америки, Латинской Америки. Снова появились широчайшие народные движения, которые, хотя сегодня еще не сформировали правительства, могут сделать это в ближайшем будущем. Миллионы индейцев, негров, мужчин и женщин вступают в движение от берегов Карибского моря до Патагонии: в Колумбии, Эквадоре, Перу, Боливии. Это – народ, который пробудился и полон решимости изменить курс Южной Америки, изменить курс Латинской Америки и создать новые политические модели, новые экономические модели, новые социальные модели.
В Европе поездка в Испанию позволила нам ощутить, какая сила высвобождается: даже по-другому блестят глаза людей, интеллигентов, рабочих, студентов. Народ пробуждается, тот самый народ Гарсиа Лорки. Европе тоже предстоит сыграть очень важную роль в том, чтобы включить Россию в эту борьбу за спасение мира, за то, чтобы написать и осуществить новый сценарий, не тот, что нам пытаются навязать с 1989 года.
Очень интересные события недавно произошли в Индии. На горизонте планеты Земля появляются новые правительства прогрессивной социальной ориентации, с сильным потенциалом или зарядом преобразований.
Недавно, когда речь шла о неолиберализме, мне сказали, резюмируя в общих чертах всю глупость и ложь этого извращения: неолиберализм обещает экономическое развитие и макроэкономическое равновесие, однако его применение гораздо сильнее расстраивает макроэкономику и сталкивает народы в еще более глубокую слаборазвитость и зависимость. Неолиберализм обещает экономику с человеческим лицом и социальные программы от случая к случаю, однако бедность продолжает прирастать миллионами во всех частях мира, особенно там, где в точности применяются неолиберальные формулы. Неолиберализм обещает углубить демократию но вызывает, наоборот, дестабилизацию демократии.
Пример в нашей Америке – случай Аргентины. В мире трудно найти другую страну, где так буквально, по всем пунктам следовали неолиберальному сценарию. Приведу вам слова моего друга, бывшего президента Дуальде, занявшего этот пост в разгар кризиса в Аргентине, когда пал президент де ла Руа. Это неолиберализм сверг де ла Руа. За последние годы неолиберализм сверг уже нескольких президентов в Латинской Америке. Он сверг и бывшего боливийского президента Санчеса де Лосада, еще одного глашатая неолиберализма и глобализации. Так вот, Эдуардо Дуальде, вступая в должность президента в разгар кризиса, бросил такую фразу: “Аргентину разорили”. Среди прочего там был принят закон о паритете: валюту приравняли к доллару, ее привязали к доллару. Стоимость жизни взлетела до небес. Надо учесть, что Аргентина в ХХ веке, да уже и в XIX, была житницей мира. И в этой житнице мира неолиберализму удалось то же, что царю Мидасу, только наоборот: довести бедняков до того, что они искали пищу на свалках. Аргентину довели до такой задолженности, что дальше некуда – это долг поистине неоплатный или, как сказал Кастро, вечный. В Аргентине приватизировали все. Неолиберальная матрица, Вашингтонский консенсус[iii], счастливый конец истории – трагедия народа. Так что этот сценарий, сценарий неолиберализма и глобализации – мрачный сценарий, который нас приведет или привел бы в пятый круг ада.
Скромно, вопреки всему, вопреки империи, заговорам и путчам, мы в Венесуэле начали осуществлять сценарий, альтернативный этому адскому сценарию неолиберализма. Это мы могли сделать только посредством революции – революции, которая только начинается и которая среди прочего (в частности?) позволила нам взять под контроль нашу нефтяную индустрию, которая раньше контролировалась из Вашингтона. Взятие под контроль нефтяной индустрии, в свою очередь, дало нам возможность ускорить процесс преобразований в экономике и в социальной сфере. Приведу один маленький пример. Прежде счета PDVSA[iv] были практически секретными – никто не мог знать счетов нашей нефтяной индустрии. Взяв под контроль нефтяную индустрию, мы уволили 17 тысяч технократов-неолибералов, саботажников и даже террористов. И вот пример: только в нынешнем 2004 году контроль над расходами, доходами и издержками PDVSA позволил нам направить на социальные нужды почти 4 миллиарда долларов только из нефтяной индустрии. Соединяя это с грандиозными социальными усилиями демократии участия[v], мы совершили почти чудеса. Этого невозможно было бы достичь в неолиберальных рамках, а можно достичь, только освобождаясь от всемирной диктатуры неолиберализма.
Например, в образовании, при неоценимой помощи Кубинской революции и ее лидера Фиделя Кастро, кубинского народа, кубинского опыта, мы соединили усилия, чтобы начать осуществлять широкомасштабный план ликвидации безграмотности по всей стране. Вслушайтесь в цифры: по переписи 2000 года в Венесуэле было 1 миллион 300 тысяч неграмотных; всего нас, венесуэльцев, 25 миллионов, и за последние 15 лет грамоте обучалось не более 10 тысяч человек в год. Мы начали осуществлять то, что назвали “миссией Робинзона” по ликвидации безграмотности: сто тысяч добровольцев, более ста тысяч добровольцев, почти сто тысяч телевизоров с так называемыми VHS, миллионы видеокассет с записями уроков, сотни электростанций для тех мест, где еще нет электроэнергии, миллионы книг и тетрадей. Мы доставляли телевизоры даже высоко в горы на спинах ослов, на катерах доставляли по рекам в глубины сельвы венесуэльской Амазонии, туда, где живут наши индейские братья. Мы сказали, что за год обучим грамоте миллион человек. Кое-кто говорил: Чавес сошел с ума, это невероятно, это невозможно. Но, знаете, прошел год, и ликвидирована безграмотность миллиона трехсот тысяч человек.
Я вижу здесь моих товарищей: здесь наш министр иностранных дел Али Родригес, министр торговли с группой товарищей, министр связи и информации, здесь такие венесуэльских журналистов, как Гийермо Гарсиа Понсе. Здесь товарищ председатель Венесуэльской корпорации Гвианы[vi]. Это пример того, как нам удалось сохранить государственные предприятия. Это действительно корпорация стратегического значения: железо, сталь, глинозем, алюминий, золото, лесоразработки, производство электроэнергии. Все это уже было подготовлено к приватизации. Когда мы пришли, мы все это остановили. Какую стратегию используют неолибералы и правительства, сдающиеся империализму? А вот какую: не делают инвестиций в государственные предприятия, чтобы довести их до банкротства, до финансовых потерь, а потом под тем предлогом, что они не приносят прибыли, что они убыточны, что государство не может их содержать, почти даром отдают их частному сектору. Это, кроме того, что лишает страну активов, принадлежащих всему населению, еще и немедленно создает безработицу. Мы остановили этот план, и сегодня, спустя четыре года, все основные государственные предприятия дают прибыль. Мы побили рекорд производства железа, побили исторический рекорд производства стали, побили рекорд производства глинозема, рекорд производства алюминия – с теми же трудящимися, но при эффективном государственном управлении.
Еще здесь с нами доктор Уильям Сарра, политический советник президента; доктор Самуэль Монкада, советник по вопросам истории и политический советник; доктор Диас, экономист; председатель Высшего управления банков, депутат Национальной ассамблеи Педро Карреньо; и еще есть группа наших соотечественников вон там, среди публики. Я всех приветствую. Здесь некоторые особо приглашенные, например, доктор Уильям Пеппер, прибывший с нами из Лондона, чтобы встретиться с нами. Он североамериканец. У нас много друзей в Соединенных Штатах – ведь это земля Мартина Лютера Кинга, земля стольких творцов, стольких поэтов, стольких певцов. Мы всегда говорим, что очень любим народ Соединенных Штатов, и однажды этот народ присоединится к пробуждению планеты. Доктор Пеппер, я хочу особо упомянуть доктора Пеппера, поскольку он журналист и совсем молодым он побывал во Вьетнаме, его оружием была фотокамера, и он вернулся в Соединенные Штаты с тысячей фотографий, показавших ужасы войны, особенно фотографий вьетнамских детей. Он опубликовал книгу, которая вызвала смятение и вдохновляла на борьбу против войны. Потом он присоединился к делу мученика Мартина Лютера Кинга и видел, как он погиб. И здесь он идет тем же путем. Спасибо, доктор.
Я буду заканчивать, поскольку у вас есть еще вопросы. Эта образовательная миссия, о которой я говорил, уже позволила обучить грамоте миллион триста тысяч соотечественников: от стариков и старух, которым больше ста лет, до мальчиков и девочек, индейцев, заключенных тюрем, жителей беднейших кварталов –там, где раньше не было никакой надежды, теперь зажигается свет знания. У нас есть стратегический лозунг: если мы хотим покончить с бедностью, дадим власть бедным, а первая власть – это власть знаний.
С другой стороны, в здравоохранении мы также совершили почти что чудеса, и тоже с помощью Кубинской революции, Фиделя Кастро, кубинского народа, при участии сотен тысяч добровольцев: врачей, фельдшеров, санитаров и санитарок, гражданских и военных, в Венесуэле всего за полтора года произошло почти чудо. Раньше здравоохранение было почти полностью приватизировано. У нас вообще не было общенациональной системы здравоохранения. Сегодня в ходе миссии, которую мы называем “Внутрь квартала”, тысячи наших медиков живут в беднейших кварталах, живут высоко в горах, живут в сельве среди индейцев, ночуют в их жилищах, живут среди бедняков. Они достаточно обеспечены лекарствами, а сейчас мы устанавливаем микролаборатории, чтобы проводить рентгеновские исследования, эндоскопию, анализ крови и т.п. Тысячи переносных и стационарных стоматологических кресел мы установили в местах, где живут самые бедные. Тысячи офтальмологических пунктов. Все это позволяет нам сегодня оказывать медицинскую помощь почти на дому пятнадцати миллионам венесуэльцев из двадцати пяти миллионов. Вот вам впечатляющий факт: за прошедшие месяцы 2004 года эта революционная система народного здравоохранения оказала медицинскую помощь в более чем 120 миллионах случаев, включая консультации медиков и лечение.
Совсем недавно мы направили более миллиарда долларов на революционный план народного жилья. За последние два года мы передали более двух миллионов гектаров земли крестьянам, которые ее не имели. Мы приняли закон о микрофинансах и в соответствии с ним создали Народный банк и Женский банк, а также Фонд микрофинансов. Мы уже выдали сотни тысяч микрокредитов, значительная часть их беспроцентные, самым бедным, инвалидам, больным, тем, у кого возможности сильно ограничены. В этом году, несколько месяцев назад, мы приступили к еще более сложной и разносторонней миссии “Образование для труда и труд, дающий свободу”. Мы организуем курсы плотников, сантехников, электриков, курсы по сельскому хозяйству, по обработке сырых материалов – самые разнообразные. Это для тех, кто всегда были исключенными. Мы уже приближаемся к цифре в полмиллиона охваченных этим планом – таким, каких в Венесуэле еще никогда не было, что говорит в пользу этого плана. Почему эти люди не учились? Им не хватало денег иногда даже на то, чтобы поесть. Разве могла женщина с четырьмя детьми, живущая в крайней бедности, оставить детей без еды, чтобы поступить, например, на курсы пекарей? Конечно, даже если она и хотела, это было невозможно. И вот мы разработали широкомасштабную программу стипендий для учащихся из числа самых бедных – по сто долларов в месяц; у нас уже примерно двести тысяч получающих эту стипендию, пока учатся.
По всему этому некоторые говорят, что я безумец, ведь ни в одной экономической теории обо всем этом не сказано. Я же говорю, что безумцы те, кто следует неолиберализму. Ведь некоторые даже не отдают себе отчета в том, что подрывают жизнь на планете ради того, чтобы эксплуатировать ее богатства. Озоновый слой продолжает разрушаться, уже начали таять полярные ледники, на планете повышается температура – в Москве пока не особенно, но температура опасно повышается.
На Марсе найдены следы водяного пара – их нашли машины, которые запустили туда грингос[vii]; похоже, что там когда-то была вода. Не так уж странно предположить, что когда-то на Марсе была и цивилизация, ведь эта планета очень похожа на Землю: скорость их вращения почти одинакова, у Марса – немного больше 24 часов, и период его обращения вокруг Солнца тоже близок к земному, размер его – примерно треть размера Земли. Я недавно рассмотрел в лупу одну фотографию, присланную той машиной, мне ее передали, и, кажется, я рассмотрел на скалах три буквы – МВФ. Похоже, на Марсе был свой международный валютный фонд.
Говоря серьезно, на самом деле никто не вправе губить жизни будущих поколений – ваши, и детей, которые у вас будут, и ваших внуков и правнуков, наших потомков. И вот мы в Венесуэле идем своим путем, с новым сценарием. Господин президент философов России, это важный момент для философствования. Философия должна быть действенной, а действие – философским, как сказал бы Карл Маркс, как сказал бы Владимир Ильич Ульянов, как сказал бы тот южноамериканский Дон Кихот, которого звали Эрнесто Че Гевара. Карл Маркс сказал: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” Сегодня мы ехали сюда с нашим послом и там вдали, среди снега, я увидел статую и спросил у него: “Кто это?” и он мне сказал: “Карл Маркс”. Идеи и философия, которые никогда не умрут. Я думаю, что хваленый мировой порядок неолиберального капитализма рухнет; братья, подтолкнем его! Подтолкнем его, думая и философствуя, когда будем подталкивать, будем философствовать и думать, подталкивая. Соединим души наших народов и спасем мир!
Обнимаю вас. Большое спасибо.
[i] Исключенность (exclusion) – широко применяемый в Латинской Америке термин. Он обозначает положение беднейшего большинства народа, жизнь которого и при росте капиталистической экономики не улучшается. В этом смысле оно “исключено из развития”. Само развитие такого рода его критики называют “исключающим”. (Здесь и далее – примечания переводчика.)
[ii] Межамериканская демократическая хартия – документ, подписанный всеми членами Организации американских государств (ОАГ) на конференции в Лиме 11 сентября 2001 г. Запрещает любую смену власти неконституционным путем и обязывает всех членов ОАГ ввести санкции против страны, где произошел переворот. Под это положение хартии на самом деле подпадают действия путчистов, а не восстановление у власти законно избранного президента У. Чавеса.
[iii] Вашингтонский консенсус – краткое название документа, подписанного участниками встречи на высшем уровне глав государств и правительств стран ОАГ в Вашингтоне в 1990 г. Включает обязательства обеспечить “свободу рынка”, предоставить иностранному капиталу равные права с отечественным, не вводить никаких ограничений на перевод капиталов из одних стран в другие и т.д.
[iv] Аббревиатура государственной нефтяной компании, занимающейся добычей и переработкой нефти и газа после национализации этой отрасли в 1976 г.
[v] “Демократия участия”, или “партисипативная демократия”, – выдвигаемая в левых и левоцентристских кругах Европы и Америки идея нового по сравнению с традиционным буржуазно-парламентским типа демократии, которая характеризовалась бы непосредственным участием организованных граждан в решении общественных дел на различных уровнях управления.
[vi] Венесуэльская корпорация Гвианы – государственная компания по добыче и переработке природных ресурсов штата Гвиана, национализированных в 1975 г.
[vii] Gringos (“не говорящие по-испански”) – презрительное прозвище североамериканцев в странах Латинской Америки.
http://geolon.ru/our-usa/левый-поворот/chaves.html
