В субботу 12 декабря вечером включил наобум телевизор. На экране появилась симпатичная девушка. Она что-то очень живо рассказывала, жестикулируя и время от времени поправляя спадавшие на лоб русые волосы. Я прислушался… «Навальный - это конченный политический импотент…Касьянов – надутый индюк… Ходорковский – лучше бы он там и оставался, где был… Альбац… бац… бац… Я думала, что они бескорыстны, но увидела, что всё за деньги, все с расчетом… Ксения Анатольевна? Да она ни о чем другом не думает, как бы покруче себя подать…«Эхо Москвы» - это лягушатник, в котором пиявки пожирают друг друга… Они распустили сплетню, что я – любовница Венедиктова. Этого дедушки?. Ха!..»
Я слушал с интересом и полным сочувствием. В самом деле, ведь совсем молодая, а у нас с ней в том, что она говорила полный, как ныне выражаются, консенсус, то бишь единодушие, даже стилистическое. Оказалось, эта Леся Рябцева - весьма известная ныне личность. Она не так давно явилась в Москву из Сталинграда и каким-то образом, вероятно, не в последнюю очередь благодаря своей экспансивности и привлекательности вошла в самое-самое гнездовище либерально-оппозиционного серпентария, по-русски говоря, гадюшника – стала аж заместителем главного редактора «Эхо Москвы» бородатого дедушки Алексея Венедиктова.
Конечно, по молодости лет издали все эти персонажи казались ей весьма привлекательны, просто какие-то рыцари. Ну, как же! Они не согласны с властью, они критикуют её, произносят обличительные речи, учиняют шумные манифестации… Ведь все это вроде бы требует смелости, решительности, готовности взойти на костер… Но вот она увидела эту шарагу изнутри. И ахнула, и плюнула, и честно рассказала об этих пиявках. Разумеется, из «Эхо» её сразу выперли…
Леся еще и тем мне симпатична, что много-много лет тому назад в моей жизни был похожий эпизод. Я работал в журнале «Дружба» народов», заведовал там отделом культуры, был членом редколлегии. И вдруг прихожу в «Литературную газету» с разгромной статьей о напечатанной в моем же журнале повести Булата Окуджавы «Бедный Авросимов». Чаковскому статья понравилась, но он сказал: «Как же так? Ведь вы там член редколлегии…». Я ответил: «Александр Борисович, моральную сторону беру на себя. Я трижды выступал на редколлегии против публикации этой «исторической повести» в таком виде. Там куча просто анекдотических нелепостей - и исторических, и житейских, и языковых. Но Баруздин начхал на мое несогласие. Повесть напечатана в неприкосновенном виде в трех номерах. А на обложке журнала красуется мое имя, как члена редколлегии, естественно, ответственного за всё, что в нем печатается. Но я не желаю отвечать за эту повесть. И как мне от нее откреститься, как снять с себя ответственность? Только с вашей помощью». Словом, 8 октября 1969 года, когда папа Леси Рябцевой еще не знал маму Леси, статья «Удобности производить революции» была напечатана. Ну, и под праздник Великого Октября меня, как ныне Лесю, из редакции выперли. Баруздин сделал это - царство им небесное! - руками парторга Валентина Оскоцкого, назначенного в редакцию после окончания ВПШ, и ответственного секретаря редакции Александра Николаева, моего товарища по Литературному институту, между прочим, отца другой Леси - Олеси Николаевой, профессора этого института, у которой за плечами уже собрание сочинений в семи томах.
Обитатели помянутого серпентария ту мою статейку помнят до сих пор. Не так давно неутомимый сочинитель всякой всячины Л.Млечин, внучатый племянник Сизифа, пылко обрушился на меня: «Бушин не хорошо писал об Окуджаве!» Это была недостойная уловка. Смешно: статье-то скоро исполнится полвека. А истинная суть его пыла в том, что я так же не хорошо писал о самом Млечине и совсем недавно.
Так вот, дорогой читатель, как видите, не порвалась связь времен, не порвалась. Мы с Лесей – звенья одной цепи. Но всей душой поддерживая девушку и даже восхищаясь ею, не могу скрыть своего несогласия с её оценкой одного популярного товарища.
Если бы оценка была справедлива, то родной город Леси давно перестал бы именоваться каким-то Волгоградом и обрел бы свое великое и гордое, во всем мире прославленное историческое имя – Сталинград.
Если бы оценка соответствовала истине, министром культуры страны никогда не мог бы стать русофоб и ненавистник Пушкина по фамилии Швыдкой.
Если бы оценка была правильна, министром обороны не сидел бы целых пять лет маршал Табуреткин, а после изгнания никто не взял бы его под защиту и не дал новую хлебную должность в холдинге «Вертолеты России».
Если бы, Леся, вы не ошиблись, то никто у нас не стал бы вместе с Геббельсом клеветать на нашу страну по поводу катынской трагедии; никто не отравлял бы атмосферу родины воплями как о предателях - о Ленине, о большевиках, под руководством которых народ дважды спас Россию: в 1917 году – от распада, в 1945-м – от разгрома, а потом вознес до космических высот истории.
Если бы вы сказали об этом человеке правду, то очень многое было бы не так, как сейчас; ещё, например, мы не лишились бы советских военных баз на Кубе и во Вьетнаме, столь необходимых ныне; сотни, тысячи наших родственников, близких, знакомых не гибли бы каждый день в катастрофах, смертоносных взрывах, авариях, пожарах, наводнениях, не шастали бы по родной земле убийства, самоубийства, насилия, воровство, ограбления; в стране, самой богатой в мире, не было бы 20 миллионов голодающих; мы не волокли бы из Польши – яблоки, из Турции- помидоры, из Израиля – чеснок.
Горбачев по случаю своего восьмидесятилетия не получил бы высший орден страны, а уже двадцать лет отбывал бы в лагере пожизненный срок вместе с бывшим министром американских дел Козыревым; Ельцина власть не чтила бы, как национального героя, не громоздила бы ему в Екатеринбурге пирамиду Хеопса, а зарядили бы мы его прахом ракету дальнего действия «Калибр» и пульнули в сторону Америки.
У нас не было бы таких министров, как этот Кудрин, который гонит народные богатства в Америку, и таких министров спорта, как Мутко, который, как и тот, будучи антипатриотом, за чудовищные деньги нанял для наших спортивных команд иностранных тренеров, и только через несколько лет, не добившись успехов, спохватился: «Они же русский язык не знают! Они же понять наш характер не могут! Они же не разумеют, что значит «Третьим будешь?».
Сейчас сидел бы в тюрьме не полковник Квачков, а Чубайс; власть не ставила бы памятники Николаю Второму, Столыпину, Колчаку, Солженицыну, Иосифу Бродскому; как большевики сохранили многие памятники прошлого – от памятника Владимиру Святому в Киеве до памятников Петру, Екатерине, даже Николаю Первому, так и нынешняя власть сохранила бы памятники Ленину, Сталину, Горькому, Дзержинскому…
Никому не пришло бы в голову тащить из-за океана прах генерала Деникина, который даже перед смертью написал американскому президенту доклад, как разгромить Россию, или – останки Ивана Ильина, продолжавшего восхвалять фашизм даже после Нюрнбергского процесса…
Да, дорогая Леся, много, очень много было бы сейчас в стране совсем по-другому, совсем иначе, если бы твоя оценка этого человека была бы правильна.
В.С.Бушин
