В.Бушин. Живые и мертвые

    Как известно, Нобелевский комитет всегда присуждает свою премию тем русским или русскоязычным писателям, которые, мягко выражаясь, пребывают в более или менее остром  конфликте с властью. Единственное исключение – с 25-летним опозданием премия Михаилу Шолохову: «За художественную силу и честность…» Шолохов потребовался Комитету просто для спасения своей собственной «честности» после ряда уж таких лауреатов…

  В только что ушедшем году премию дали белоруске Светлане Алексиевич, пишущей на русском. Ну, это уж полная девальвация премии. Сопоставьте – сия дама и хотя бы Бунин. Он, конечно, тоже отменный антисоветчик. Почитайте хотя бы, что он писал в дневнике во время войны. Но все же большой писатель… 

 Впрочем, минутку! Не с того начал, совсем забыл…

    Ликуйте, православные! Торжествуй  народ российский от Владивостока до Калининграда!.. Перед Новым годом 15 декабря в день своего столетия в столицу нашей родины, как новогодний подарок Европы городу-герою,  прибыла - трюх-трюх…трюх-трюх.. трюх-трюх - баронесса фон Дрейер Ирина Владимировна, дочь генерал-майора фон Дрейера. Этого генерала, как пишут газеты, генерал Деникин по подозрению в шпионаже не принял в Добровольческую армию. Но как бы то ни было, а в 1920 году  Деникин под ударами Первой Конной армии фельдфебеля Буденного бежал во Францию, и вскоре там, во Франции, оказался и этот Дрейер.

     По случаю долгожданного возвращения баронессы предполагался фейерверк, салют – 30 залпов из 224 орудий, и бесплатная раздача бутылочек пепси и ватрушек у памятников Николаю Второму, Столыпину и Иосифу Бродскому. Была возможна приветственная речь президента, депутата Жириновского или депутатки Яровой, тоже Ирины, но помоложе. Однако почему-то ничего не состоялось, только пепси, и то не бесплатно…

   Может быть, потому не состоялось, что кто-то из кремлян вспомнил, что ведь ещё в 1987 году при Ельцине вернулась из той же прекрасной Франции почти в том же возрасте, что нынешняя баронесса, представьте, опять Ирина, но Владимировна – писательница Одоевцева. Она прожила в Ленинграде три года и почила в бозе. После смерти был издан увесистый том её воспоминаний «На берегах Невы. На берегах Сены», давно вышедший во Франции. Анна Ахматова очень неласково  отзывалась об этих воспоминаниях. Ну, это и понять можно: за молоденькой Одоевцевой целенаправленно ухлёстывал  Гумилев, хотя и был женат уже не на Ахматовой. Но не в этом дело.

   Одоевцева - писательница довольно миниатюрная, однако же, видела Блока, слушала Есенина, была женой поэта-антисоветчика Георгия Иванова, за ней, говорю, ухлестывал Гумилев… Но опять же – а кто  за Алексиевич? Чья она жена или вдова? Мне вообще трудно представить её в этой роли.

   Впрочем, может быть, фейерверк в честь реституции баронессы не состоялся и потому, что кто-то из кремлян заметил одну большую странность: в Советские времена возвращались из-за границы главным образом живехонькие деятели культуры, иные с мировыми именами, и они ещё долго трудились во славу родины, а ныне либо доставляют в урне могильный прах, либо вот такую голубку дряхлую, как никому неведомая баронесса столетней выдержки. И кто-то из кремлян сообразил-таки, что сопоставления напрашиваются сами собой, и уж больно они достослезны для кремлян-то.

   В самом деле, вспомните. Окончательно возвратился в Советский Союз Максим Горький, самый знаменитый писатель ХХ века, и продолжал здесь работу над эпопеей «Жизнь Клима Самгина», над пьесой «Васса Железнова», над путевыми очерками «По Союзу Советов», выступал со статьями, активно участвовал в общественной и литературной жизни. Ещё раньше опомнился  Алексей Толстой и так развернулся на родине, как никогда прежде – от фантастического детектива «Гиперболоид инженера Гарина» до эпопеи «Петр Первый». Не смог жить за границей и великий русский композитор Сергей Прокофьев. Здесь, дома он пишет оперу «Война и мир», балеты «Ромео и Джульетта», «Золушка»… А его кантата к фильму «Александр Невский»!

                              Вставайте, люди русские,

                              За нашу землю честную!..

    Да, все познается в сравнении… Что этим именам и произведениям может противопоставить нынешняя власть? Прах генерала Деникина, подаренный президентом Бушем президенту Путину. Того самого Деникина, который приехал в Америку умирать и до самой смерти мечтал о разгроме Советской России…

   Еще до войны вернулись  на родину  Александр Иванович Куприн, Марина Ивановна Цветаева, во время войны - Александр Николаевич Вертинский, после войны - Сергей Тимофеевич Коненков, Валентин Федорович Булгаков, последний секретарь Льва Толстого, которого я знал в Ясной Поляне и напечатал в «Молодой гвардии» его переписку с Николаем Рерихом… И почти все продолжали работать, получали почетные звания вплоть до Героя социалистического труда, ордена, премии.

   Мы предлагали тогда вернуться даже  Бунину. А ведь он, как упомянуто выше, был закоренелый антисоветчик. Уж не говорю о его «Окаянных днях», а что он писал в дневнике, когда началась война! Например: «Видно, царству Сталина приходит конец… Москву бомбят. Это ей ново…» Какое злорадство! Или: «А может, это и не плохо, что немцы победят русских?» и т.д.  Константин Симонов, разумеется, не зная о его дневнике, летом 1945 года даже угощал классика коммерческой колбасой, доставленной в Париж самолетом прямо из Елисеевского магазина. Тот, по словам Симонова, урчал над тарелкой: «Хороша большевистская колбаса!», но так и не решился на репатриацию. Хотя будто бы и говорил Симонову: «Вы должны знать, что двадцать второго июня  девятьсот сорок первого года я, написавший все, что я написал до этого, в том числе «Окаянные дни», я по отношению к России и к тем, кто ныне ею правит, навсегда вложил шпагу в ножны» (К.Симонов. Сегодня и давно. М. 1978. С.142).

   Красиво сказано: после 22 июня - навсегда! Но уже 30 июня того года записал: «Итак, пошли на войну с Россией: немцы, финны, итальянцы, словаки, румыны. И все говорят. что это священная война против коммунизма! Почти 23 года терпели его!» Какая досада! Почему, мол, не могли лет на 10-15 пораньше? Но мало того, уже после всех встреч и бесед с Симоновым, после похвал «большевистской колбасе», в 1950 году у нас  - у нас! при Сталине! - вышла книга  его воспоминаний, о которой Симонов же писал: «Наряду с несколькими блестящими вещами в ней много дешевой и злобной антисоветчины, которую он мстительно отобрал из написанного в разные годы по разным поводам. Это был последний предсмертный удар, который он нам нанес» (Там же, с.147). Удар той самой шпагой, которая никогда и не была у него в ножнах.

   Скажу еще несколько слов о классовой колбасе.  Летом того же сорок пятого года после освобождения Парижа Нина Берберова, писательница, жена Владислава Ходасевича, решила устроить некое праздничное застолье, банкет, что ли, по поводу освобождения, а может, просто хотела отметить свои  именины. Предполагалось человек десять-двенадцать гостей-писателей. Время было трудное, голодное, но ей все-таки удалось где-то раздобыть не только достаточно хлеба, но и кусок буржуазной колбасы. Она сделала мелкобуржуазные бутербродики и положила их по одному у каждого столового прибора. Бунин явился первым. Хозяйка проводила его в гостиную, а сама стала ожидать и встречать гостей в прихожей. Наконец, все собрались и пошли к столу. И тут, бросив взгляд на свои трудные яства, хозяйка вдруг с ужасом видит, что все бутербродики пустые, без колбасы. Наверняка та буржуазная колбаса было невысокого качества, но Иван Алексеевич и ей не побрезговал. И потому был потом в таком восторге от большевистской колбасы из «Елисеевского», что ему было что сравнить.

    Одна дама решительно сказала мне: «Я не верю Берберовой!». А чего ей врать? Оба они антисоветчики, были добрыми знакомыми, она ценила его как писателя, - не случайно же  пригласила  на этот праздничный банкет. Нет, нет, история вполне вероятная в контексте всей биографии Бунина.

    Но продолжим  сопоставление иного рода. Итак, живые-здоровые Горький, Толстой, Прокофьев… А либералы доставили, кажется, из Швейцарии прах  философа Ивана Ильина, по матери немца, но, может, и не по этой причине даже после войны, уже зная, что соплеменники натворили на его родине, сколько крови пролили и душ загубили, продолжавшего восхвалять фашизм…

   Как известно, великий русский художник Репин с давних дореволюционных времен жил в Куоккале  на территории Финляндии в своих знаменитых Пенатах. После Октябрьской революции и отделения Финляндии он невольно оказался за границей. Однако  30 мая 1925 года в Русском музее открылась Юбилейная выставка, посвященная  80-летию художника. 340 картин! Это было грандиозно… А в сентябре 1926 года Илья Ефимович обратился с письмом к Ворошилову. Жаловался на безденежье, одиночество, неприкаянность, попросился в Советский Союз. Сталин тоже прочитал письмо и в тот же день написал Ворошилову: «Я думаю, что Сов.власть должна поддержать  Репина всемерно».

   Существует легенда, что дабы решить какие-то частные вопросы на месте, послали к художнику Корнея Чуковского, который был когда-то соседом Репина в Куоккале, хорошо знал его, много писал о нем. А этот лукавец будто бы вместо помощи, содействия отговорил старика переезжать, запугал его. Это, мол, стало известно после советско-финской войны 1939-40 годов, когда Пенаты оказались на занятой нами территории. Е.Ц.Чуковская, внучка критика, решительно опровергает легенду. Но как бы то ни было, достоверно известно, что в 1925 году Чуковский был у Репина и вскоре в письме ему писал: «Вы мудро сделали, что провели эти годы в Куоккале». А через три года после  визита великий художник  умер на чужбине...

   И мы, как Путин, о прахе усопших думаем, но каких! Перезахоронили на Новодевичьем кладбище Шаляпина. Такое же намерение было и относительно Рахманинова, но, к сожалению, почему-то не удалось…

   А визиты иностранцев! Какие люди в первые же годы после революции приезжали в Советский Союз… Еще в 1920 году, когда шла гражданская война, приехал всемирно знаменитый писатель-фантаст Герберт Уэллс. Его принял Ленин, рассказал ему о плане ГОЭЛРО. Это поразило великого фантаста. Потом, назвав в ней  Ленина «кремлевским мечтателем», он писал в книге «Россия во мгле»: «Ленин, отвергая всех утопистов, сам впал в утопию… Можно ли представить себе более дерзновенный проект в этой огромной равнинной стране, населенной неграмотными крестьянами, не имеющей технически грамотных людей, в которой почти угасли торговля и промышленность?» Подумайте: нынешним-то либералам досталась страна с поголовно  грамотным населением, с высокопрофессиональной технической  интеллигенцией,  развитой промышленностью и торговлей – и что? Уже почти добились такого положения страны, о котором в 1920 году писал Уэллс.

    Ленин тогда пригласил фантаста-скептика приехать через десять лет. Он и приехал ровно через десять, причем после визита  в США, где беседовал с Рузвельтом. И, будучи уверен, что «в настоящее время во всем мире есть только две личности, к мнению, к каждому слову которых прислушиваются миллионы» – Сталин и Рузвельт, 23 июля 1934 года, на другой день после приезда явился в Кремль и был принят Сталиным. Состоялась большая интересная беседа, в ходе которой хозяин и гость в чем-то соглашались, в чем-то  спорили.

   Своё общее впечатление писатель выразил кратко: «Я видел уже счастливые лица здоровых людей и знаю, что у вас делается нечто очень значительное. Контраст по сравнению с 1920 годом поразительный» (И.Сталин.М.1997. Т.14, с.38). Кроме счастливых лиц великий фантаст мог видеть не только грандиозный Днепрогэс, но и еще за три года осуществленный весь план ГОЭЛРО. Вот какие мечтатели сразу после революции сели в Кремле.

   Некто Н.Цветков без указания источника писал в «Литературной газете», когда главным редактором  был Ф.Бурлацкий, что Уэллс «разочаровался в Сталине благодаря дурацким фильмам, которые он поощрял для пропаганды собственной персоны, - например, «Ленин в Октябре» Михаила Рома». Писатель усмотрел в фильме ещё и принижение образа Троцкого. Тут закрадывается сомнение: кто больший фантаст – Уэллс или этот  Цветков?- ибо, во-первых, недовольство фильмом, разумеется, вполне возможно, но неужели проницательный Уэллс верил не тому, что видел в Советском Союзе собственными глазами, а фильму,  сценаристом и режиссером которого был не  Сталин, а  Каплер и Ромм. К ним и следовало адресовать претензии. Во-вторых, неужели надо было дать возвышенный образ Троцкого, который уже десять лет за границей клеветал на страну, на Сталина лично и пророчил нам поражение в неминуемой войне с фашистской Германией?

    В том же 1920 году приезжал и другой знаменитый англичанин философ и математик, общественный деятель Бертран Рассел, лорд, будущий нобелевский лауреат. Если верить означенному Цветкову, Рассел считал, что «в принципах большевизма больше стремления разрушать старое зло, чем создавать новое добро, и потому успехи в разрушении гораздо больше, чем в созидании». Если это действительно цитата из Рассела, то, во-первых, ему следовало бы напомнить, что тогда  в нашей стране уже шесть лет полыхала война,  а война действительно не созидает, а разрушает. Во-вторых, можно лишь пожалеть, что лорд вместе со своим соотечественником не был у Ленина и не слышал его рассказ о ГОЭЛРО. Вот ведь диво дивное: идет война, а руководитель страны обдумывает грандиозный созидательный план! В-третьих, вот что докладывал американскому президенту его представитель Вильям Буллит, будущий первый посол США  в СССР, приехавший  к нам еще в 1919 году: «В России  открыты тысячи новых школ, и советская власть, по-видимому, сделала за полтора года для просвещения народа больше, чем царизм за пятьдесят лет. Что касается театров оперы и балета, то их единственное отличие (от царского времени –В.Б.) заключается в том, что они находятся под управлением Комиссариата просвещения, который предпочитает классиков и смотрит за тем, чтобы рабочие имели возможность посещать представления. Достижения Комиссариата просвещения, руководимого А.Луначарским, очень значительны, все русские классики переизданы». Так что, в 1922 году в докладе на Первом съезде Советов СССР Сталин имел все основания сказать: «Пусть этот союзный съезд покажет всем, кто ещё не потерял способность понимать, что коммунисты умеют так же хорошо строить новое, как они умеют хорошо разрушать старое». Ведь это словно именно Расселу лично адресовано.

   Наконец, можно вспомнить, что лорд прожил  долгую жизнь, намного пережил не только Ленина, но почти на двадцать лет и Сталина, он видел и наш экономический, и культурный взлет, и победу над фашистской Европой, спасшей мир, и знал о нашем атомном прорыве, и о советском первопроходце в космосе… Что ж, и после всего этого философ остался бы при мнении, что коммунисты больше разрушители, чем созидатели?

  В Советском Союзе побывали в 1927 году американец Теодор Драйзер, в 1928–м немец Стефан Цвейг, в 1930-м –чех Юлиус Фучик и индус Рабиндранат Тагор, нобелевский лауреат, в 1931-м – англичанин Бернард Шоу, нобелевский лауреат, в 1934-м опять немец – Вилли Бредель… Кто, говорю, к нам тогда не приезжал! Через год после знаменитого англичанина 28 июня 1935-го Сталин встречал француза Ромена Роллана, нобелевского лауреата, такими словами: «Я рад побеседовать с величайшим мировым писателем».

        В начале 30-х годов несколько раз встречался со Сталиным знаменитый французский писатель Анри Барбюс. В итоге этих встреч 1935 году вышла его книга «Сталин». Именно там о нем сказано: «Человек с лицом рабочего с головой ученого в одежде просто солдата». Осенью 1935-го в Москве писатель умер. И вот что пишет по этому поводу  телеоракул Л.Млечин: Сталин приказал уморить писателя в больнице, так как опасался, что он отречется от своей книги. Помилуй Бог! Да в таком случае Сталину надо было бы морить множество писателей – от Маяковского до Твардовского, все они писали о нем совсем не так, как Троцкий, Сванидзе и Млечин. Впрочем, может быть, некоторых и следовало уморить, т.к. после смерти Сталина они принялись писать о нем почти как Млечин: Эренбург, Гроссман, Волкогонов…

        Летом 1936  года приехал ещё один французский писатель Андре Жид, будущий нобелевский лауреат. 20 июня на похоронах Максима Горького ему довелось даже выступить с поминальной речью с трибуны Мавзолея; в 1937-м – знаменитый  немецкий еврей Лион Фейхтвангер… Почти все они написали книги о своем пребывании в Советском Союзе. Конечно, не каждому все нравилось у нас. Так, А.Жид был очень опечален тем, что гомосексуализм у нас наказуем, он просил Сталина признать это извращение нормальным явлением. Говорят, Сталин ответил: «Только через мой труп».   

  Можно вспомнить и прославленных шахматистов, бежавших в нашу страну от фашистской угрозы – многолетнего чемпиона мира Эммануила Ласкера из Германии, Сало (Самуила) Флора из Чехословакии, Андрэ Лилиенталя из Венгрии. А Бруно Ясенский и Вольф Мессинг из Польши? Между прочим, все названные здесь  – евреи. Какое было время! Даже евреи бежали не из Советского Союза, а в Советский Союз.  А от демократии за двадцать лет сколько евреев убежало из России?

   Это все до войны, а в  годы войны нашли временное прибежище от фашизма   француз Жан Ришар Блок, немцы Эрих Вайнерт, Фридрих Вольф, Иоганнес Бехер… Вот она, прозрачность-то,  которой т.Путин так гордится. Я уж не говорю о деловых визитах к нам во время войны и вскоре после нее  Рузвельта, де Голля, Черчилля, Идена, Мао Цзедуна, Неру, Индиры Ганди… Но куда подался уже после войны замечательный турецкий писатель Назым Хикмет, когда в 1951 году после 17 лет тюрьмы вышел, наконец, на свободу? Может, в демократическую Америку? Или в либеральную Францию? Нет, он явился за «железный занавес» в деспотический Советский Союз, здесь продолжал работать, здесь издавались его книги, ставились  пьесы, здесь в 1963 году он и умер.

   Но в Советском Союзе обретали убежище или  вторую родину еще и некоторые ученые. Так, в  1950 году к нам приехал крупный итальянский физик Бруно Понтекорво, работавший раньше в США, Канаде, Великобритании. У нас он стал академиком, получил Сталинскую и Ленинскую премии, да ещё и отбил красавицу жену у поэта Михаила Светлова, что было дороже всех премий.

   Но вспомните Эриха Хонеккера. После поглощения ГДР Западной Германией он надеялся найти приют в новой России. И что? Хронический алкоголик-предатель Ельцин изгнал, выдал старика. И он окончил свои дни в Чили.

   Представим себе, что незадолго до смерти в президентство Путина припожаловал бы в Москву знаменитый колумбийский писатель Габриель Маркес, нобелевский лауреат. Счастливые лица каких здоровых людей, как в 1934 году Уэллс, он увидел бы в Москве? Ну, разве что только лицо Жириновского, счастливое, но не совсем здоровое.

    Впрочем, если уж фантазировать, то без границ. Вообразим, что в Кремль явился Лермонтов. Тем паче, что Путин часто цитирует его, но порой попадает впросак. Пожалуй, с этого классик и начал бы:

   - Владимир Владимирович, вы, пожалуйста,  не шейте мне стишок «Прощай, немытая…» Я тут не причем. Спросите у Владимира Бушина, позвоните Николаю Скатову, справьтесь у Юрия Полякова. Ни от каких « всеслышащих пашей» ни за какие «хребты Кавказа» я не скрывался, не прятался. Я  этой толпе у трона всегда в глаза лепил правду-матку. Прикажите Бортникову, пусть он со своими чекистами расследует, докопается, наконец. А то мне и перед тенью бабушки Лизы стыдно за вашу туфту, не говоря уж о всем народе русском. Я же русский офицер да еще и классик…  

   Надо полагать, чтобы загладить неловкость, президент постарался бы порадовать любимого классика чем-то новеньким из своих великих дел. А чем? Самое новенькое – «Ельцин-центр» в Екатеринбурге, что обошелся в 7 миллиардов (100 прекрасных детских садов с бассейнами). Больше нечем. Я думаю, что Михаил Юрьевич посмотрел бы на это чудище, походил   по его апартаментам и молвил бы:

  - Ведь я ещё в 1830 году предсказывал:

                          Настанет год, России черный год,

                          Когда царей корона упадёт;

                          Забудет чернь к ним прежнюю любовь,

                          И пища многих будет смерть и кровь …

И ведь все сбылось! До точности. Вот и сейчас я предсказываю:

                          Настанет год, России светлый год,

                          Когда прозреет мой родной народ,

                          Лже-рейтинг камнем упадет,

                          Господь вернет нам разум и отвагу,

                          И Центр, где дух предательства живет,

                          Мы превратим в отменную тюрягу.

 - Для кого?- трясущимся голосом спросит кто-то…

    Но вернемся к прерванной теме.

   Какие театры к нам приезжали! От японского Кабуки ещё в 1928 году, а потом в 1961-м до чешского Латерна Магика. А знаменитый американский бас чернокожий  Поль Робсон! А его соотечественник замечательный художник Рокуэлл Кент! Оба – лауреаты Международной Ленинской премии мира. Советская власть знала, кого награждать. А сейчас? Пустоплясу Хазанову – высший орден!

    А  иностранные фильмы! Помню ещё немые «Багдадский вор» и «Кольцо нибелунгов», потом – от «Огней большого города» до «Венского леса» с божественной Карлой Доннер. Все эти Гарри Пили и Марлены Дитрих  были нашими хорошими знакомыми, а Чарли Чаплин – соперником Игоря Ильинского. А фильмы незабываемого итальянского неореализма! «Рим - открытый город», «У стен Малапаги», «Сладкая жизнь», «Ночи Кабирии»… Да ведь и наши фильмы, начиная с «Броненосца «Потемкина», путешествовали по миру. А наши театры – «Большой», «МХАТ», «Вахтангова»… А ансамбли Красной Армии и Моисеева, хор Пятницкого и «Березка»  - где только они не отбивали ладоши зрителей. А наши музыканты, шахматисты, футболисты… Кто в 1927 году на Первом  конкурсе пианистов им. Шопена в Варшаве получил первый приз? Наш двадцатилетний Лев Оборин. Кто в 1936 году стал победителем международного шахматного турнира в Ноттингеме? Наш двадцатипятилетний Михаил Ботвинник! Кто в ноябре 1945 года в Англии выиграл серию из четырех футбольных матчей, которые смотрели 275 тысяч британцев, с общим счётом 19:9? Московское «Динамо»! И эти оловянные головы с медными лбами  25 лет твердят нам о «железном занавесе»!. .

   Наконец, всей душой были с нами Ким Филби, второе лицо в английской контрразведке, и вся его великолепная «кембриджская пятерка», работавшая на Советский Союз, трое из которой у нас нашли и убежище, и последний приют. Чего стоили хотя бы одни только сведения, полученные от Филби накануне битвы на Курской дуге.

   А теперь вспомните, кому после перезахоронения Деникина, Ильина и еще каких-то битых  Красной Армией генералов Путин выдал российские паспорта. Франц- узкому актеру Депардье. И в каком театре он теперь играет – не у Хазанова? А совсем недавно - американскому боксеру Рою Джонсу. Видимо, сделано  это в сладком расчете на то, что вот теперь и у нас будет свой домашний чемпион мира по боксу. Газеты пишут, что в организации его первой встречи на ринге под российский гимн и под российским флагом принимал участие сам президент. И вот 12 декабря. Грандиозный новый Ледовый дворец, 12 тысяч пылающих чернокожим патриотизмом зрителей. И что? 46-летний чемпион, естественно, выдержал только три раунда, а в четвертом оказался на полу. Возможно, баронесса фон Дрейер выступила бы успешней.

 Казалось бы, вот тебе наглядный живой урок, делай вывод, учись! Нет, президент буквально в эти же дни обещает российское гражданство ещё одному спортивному пенсионеру – 44-летнему Джаффу Монсону, тоже чернокожему. Тот пришел в такой восторг от перспективы стать русским и, как Рой Джонс, вместе с паспортом  получить коттедж на черноморском берегу, что тотчас, не соображая, в какое время живет и с кем имеет дело, разукрасил свою грудь татуировкой портретов Маркса, Энгельса и Ленина, а спину – изображением сталинградской «Матери-Родины». И в таком виде 25 декабря в Химках на баскетбольной арене под российским флагом вышел на бой  Дональдом Нджатахом из Камеруна… Безумец, что он наделал! Маркс.. Ленин… Да у Путина корчи начинаются от этих имен! И само слово «Сталинград», означающее, по его выражению «эпизод Великой Отечественной войны», он слышать не желает… И что  же на ринге? Если Рой Джонс все-таки выстоял три раунда, то этот, будучи на десять килограмм тяжелее соперника, рухнул в первом же! Опять нокаут! Наверняка тут дело не чисто. Есть основания полагать, что в Кремле ненависть к Ленину пересилила желание иметь своего чемпиона по боксу, и он с помощью Ирины Яровой или Жириновского наслал порчу на чернокожего беднягу. Наверняка! Что им стоит. Помните судьбу полковника Буданова? Так вот…

   Тут уместно ещё вспомнить разве что приглашение либералами иностранных спортивных тренеров, самых дорогих и самых бесполезных. Но так как  успехов они не приносят, то через несколько лет министр спорта антипатриот  Мутко, ничего в спорте не понимающий, вдруг продирает глаза и публично заявляет: «Да они же, оказывается, по-русски говорить не умеют! Наш характер не понимают! Как же они могут работать?». То есть он понял через несколько лет то, что всем было ясно с самого начала. Магистр! И вот недавно расторгли контракт с  футбольным тренером Фабио Капелло, итальянцем, почему-то говорящим по-итальянски, но при этом вынуждены заплатить ему неустойку почти в 1 миллиард рублей, на которые можно было построить десяток прекрасных стадионов.  А почему антипатриот? А кто же он, если брезгует нашими прекрасными тренерами, разгоняет их и нанимает иностранцев? И не просто антипатриот, а еще и тупой вредитель.

   Нашим властителям надо бы всячески избегать возможного сопоставления с Советской эпохой хоть в чем-то, но они  прут на рожон, вот и приходится им напоминать, кто они есть.

   17 декабря в очередном явлении народу президент вдруг вспомнил о том, какое огромное внимание как экономическое, так и военное Советская власть уделяла северу нашей родины, и великодушно похлопал по плечу прошлое: «За это советское  правительство заслуживает доброго слова…» Наконец-то мы заслужили… Да ему надо не по  словечку в год  цедить сквозь зубы, а молиться на Советскую власть, надо ежегодно 22 апреля устраивать крестный ход вокруг Мавзолея, а 21 декабря - вокруг могилы Сталина. Ведь лишь благодаря заботам и работам тех лет и тех людей мы только и дышим до сих пор. Это понимать надо, а не от Хазанова принимать в Кремле подарки в виде императорской короны, от которой тоже, как от праха Деникина, мертвечиной несет.

 В.С.Бушин