В одной популярной газете не так давно появилось новое имя: Светлана Замлелова.
Она лихо берется за важные темы, пишет о многих вещах и кое о чем сверх того. И ей незамедлительно дали премию. Прекрасно. Однако случается так… Ну, вот выступила она в защиту подвига панфиловцев. Благородное дело! Но тут же со страниц газеты «Слова и дела» №37(60) Ю.М.Шабалин воззвал к ней: «Уважаемая, так не защищают!» Действительно, ведь защитница писала: «Был ли подвиг?.. Подвиг это или… так себе?»
О, любовь нашей патриотической прессы к вопросительной форме защиты поразительна. Вместо того, что бы в одних случаях ясно сказать «нет», а в других – твердо «да», она часто играет в «Угадайку». Одна газета статью о маршале Г.К.Жукове, озаглавила таким вопросиком: «Расстреливал ли маршал Жуков полковников?» Прямо с первой полосы крупным шрифтом этот вопросик и ошарашивает. Да ведь газета провоцирует читателя на встречный вопрос: «А подполковников? А генералов?» А уж капитанов и лейтенантов-то, поди, штабелями!
А С.Замлелова дальше пустилась в философствование о мифах: «Конечно, любой народ и любое государство имеют свои мифы… Исследователь мифа профессор А.М.Пятигорский определял миф… Подвиг панфиловцев - это тоже миф». Такова «защита Замлеловой». Матушка, какой миф! Здесь кровь пролита, головы положены, враг остановлен… Взгляните на карту: где этот разъезд Дубосеково, у которого произошел бой, сколько верст от него до Москвы.
Действительно, в статье Александра Юрьевича Кривицкого, очень известного в свое время журналиста, которого я хорошо знал, были ошибки, неточности, домыслы. Но чтобы обвинять его в этом и называть смертельный бой мифом, надо не иметь никакого представления о том, что происходило на родной земле, под Москвой 27-28 ноября 1941 года, когда в «Красной звезде» появились статьи И.Коротеева и А.Кривицкого, и как жила в эти дни и Москва, и сама газета.
Да, немецких танков панфиловцы подбили меньше, чем писал Кривицкий, а самих солдат наших было больше. Да, не все солдаты погибли. «Ну и что в итоге? – спрашивает Александр Бобров. – Была спасительная для Москвы Панфиловская дивизия? Была. Приняла бой у разъезда Дубосеково? Приняла. Отбила атаки немцев? Отбила. Так в чем же ложь? Оказывается, в цифре 28!» И писатель предлагает знатокам мифов представить справку, что в Фермопилах встали на пути огромного персидского войска царя Ксеркса именно 300 спартанцев, а не 280 или 333. Ведь историки-то утверждают, что греков было около 5 тысяч, а вот из глубины веков до нас дошли эти сложившие головы 300 спартанцев.
Танки-то не прошли, Москва-то была спасена!.. Именно с духоподъёмной целью журналист вложил в уста погибшего в бою политрука Клочкова бессмертные слова: «Велика Россия, а отступать некуда! Позади Москва…». Кривицкий имел на то полное моральное право, ибо эти слова выражали тот именно дух отваги и рока, что витал тогда над защитниками столицы.
А И.В.Капров, командир того самого 1075-го стрелкового полка, в составе которого была 4-я рота Клочкова, заявил: «Никакого боя 28 панфиловцев с немецкими танками у разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года не было – это сплошной вымысел». Понятно? Не было. Вымысел. Ликуйте, кому по душе, как Ирине Петровской из «Новой газеты». Сперва она с глумливой ухмылкой пересказала известные факты с известными цитатами: «Нет(!), кровопролитные бои под Москвой были (мерси за признание)…Разумеется (!), мы запомнили «суровую осень, скрежет танков и отблеск штыков» (Марк Лисянский)… подвигов там было хоть отбавляй». Ах, как изысканно дама выражается: хоть отбавляй…Нет, матушка,
Тут ни убавить, ни прибавить -
Так это было на земле…
А потом она просто пустилась в пляс от восторга: «никакого подвига… никаких 28-ми… вранье… чистый вымысел Кривицкого… нет, не будут жить в веках… надо бы судить» И так далее.
Но, коли невозможен суд на покойным Кривицким, то Петровская все же мечтает пусть не судить, то хотя бы устроить «серьёзную дискуссию в эфире». Боже милостивый, спустя 75 лет она готова точить лясы о фронтовом эпизоде ротного масштаба только ради того, чтобы вбить кол в могилу Кривицкого и обличить сталинскую пропаганду…
Интересно, а в том положении, когда немцы были в 27 верстах от Москвы, где оказались бы и все эти их «Огоньки», «Известия», «Новая», «Эхо» вместе с Академией телевидения и всеми её академиками вроде Познера?
Но Капров-то не кончил, он продолжал так: «В этот день у разъезда Дубосеково в составе 2-го батальона дралась 4-я рота, и действительно дралась геройски. Погибло больше 100 человек, а не 28, как об этом писали в газетах». То есть командир полка отрицает только то, что было 28 человек, как в спешке написали журналисты. Он сказал, что был «другой бой»: насмерть стояла вся рота. А это могло быть человек 120-150, и большинство из них полегли. В словах командира полка чувствуется понятное раздражение на газеты. Во фронтовой и редакционной суматохе они, в сущности, принизили подвиг. Бой был и крупней, и страшней, и самоотверженней: не только 28 человек, но целая рота дралась геройски, это был подлинный факт массового героизма.
Теперь по справедливости надо бы говорить о «подвиге 4-й роты», как сейчас говорят о «подвиге 9-й роты» в Чеченской войне, но за прежними словами уже 75-летняя традиция, и ломать её, думаю, не следует, а надо помнить, что за этими 28-ми - они как символ - стоят ещё больше сотни, как за 300 спартанцами стояли 5 тысяч греков из других городов. И как можно не верить боевому командиру полка тех дней, видевшему бой, можно сказать, своими глазами, а верить нынешней газетной свистушке? К слову сказать, в памятном мемориале у места боя, который был установлен в 1975 году, не 28 фигур красноармейцев, а только шесть, олицетворяющих воинов шести национальностей, принявших здесь бой.
Ю.Шебалин прав и в том, что выражает недоумение, почему, говоря о Госхране, С. Замлелова даже не упомянула его директора С.Мироненко, самого высокопоставленного и бесстыдного клеветника о панфиловцах. Это же матерый лжец и демагог. Вот только два примера из его охранной деятельности. В одной из телепередач он заявил, что крупный политический деятель Советского времени А.С.Щербаков (1901-1945), секретарь ЦК и МГК, один из руководителей обороны Москвы в 1941 году, был лютым антисемитом. Где факты? Какие доказательства? Абсолютно ничего у него нет – ни маковой росинки. А хрюкает на всю страну!
От Щербакова кинулся к Генеральному прокурору Р.А.Руденко, к Нюрнбергскому процессу, на котором тот был Главным обвинителем от СССР. Да знаете ли вы, говорит, что из его речи на процессе выкинули всякое упоминание о зверствах немцев в отношении евреев. Кто выкинул? Молчит. Но, конечно, имеет в виду, что Сталин. Кто ж еще?
Ах, бесстыдник архивный!.. Эти люди характерны тесным слиянием наглости и невежества. Они и знать не знают, что о знаменитом процессе, действительно процессе века существует огромная литература, что у нас изданы о нем, в частности, и однотомник «Ни давности, ни забвения» (М. 1983. Тираж 25 тыс.), и огромный пятитомник «Нюрнбергский процесс» (М.1991. Тираж 70 тыс. экз.). Не соображают лжецы, что ничего не стоит схватить любого из них за шиворот и ткнуть носом в предмет его лжи.
Вот хотя бы Руденко цитирует гауляйтера Ганса Франка: «Евреи в Варшаве и других городах Польши заперты в гетто, Краков скоро будет очищен от евреев совершенно» («Ни давности…», с.331). Дальше – из приказа №8 от 17 июня 1941 г. начальника полиции безопасности и СД: «Прежде всего, необходимо выявить (в захваченных городах) всех государственных и партийных должностных лиц… советско-русских интеллигентов и всех евреев» (там же, с. 332). Еще цитирует: «24 февраля 1942 года Гитлер заявил: «Евреи будет уничтожены» (там же, с 332). А это уже Руденко сам: «Зверское уничтожение еврейского населения имело место на Украине, в Белоруссии, в Прибалтике. В Риге до оккупации проживало 80 тыс. евреев. К моменту освобождения осталось 140 человек» (там же).
Этот лжец тем более наглый, что в 5 томе «Нюрнбергского процесса» есть целый раздел, который так и озаглавлен – «Преследование евреев». 38 страниц! Приведу оттуда лишь одну фразу из дневника упоминавшегося Франка: «Мы приговорили к голодной смерти 1 млн. 200 тыс. евреев» (с.654).
Что же делать-то с Мироненко и его почитательницей Петровской? Вот его-то и надо судить за разжигание антисемитизма. Лжет и клевещет скорее просто по тупоумию. Но для суда тупоумие не является смягчающим вину обстоятельством. Так что, пусть ждет.
Но вернемся к С.Замлеловой. Вот её новейшее сочинение – «В переплете», посвященное итогам путинского Года литературы. Почесывая в затылке, читаем: «В советское время называли писателями тех, кто состоял на учете в Союзе писателей. Все остальные пишущие считались любителями». Не на учете, конечно, «кто состоял», как в военкомате, а был членом Союза писателей. Но важнее другое. Ведь из этих слов следует, что, допустим, после известного исключения из Союза Ахматовой, Зощенко, позже Пастернака, они уже не были писателями и их называли любителями. Видимо, автор услышала об этой ужасной несправедливости сталинской тирании от Марины Влади, которая тоже уверяла, что вот и Владимира Высоцкого не признавали писателем, поскольку он не состоял в Союзе.
Я не знаю, подавал ли Высоцкий заявление о приеме в Союз, но мне доподлинно известно, что мой приятель Владимир Богомолов, автор рассказа «Иван», на который я первым откликнулся в «Литгазете», повести «Зося», романа «Момент истины» и других произведений, неоднократно даже получал приглашения от руководителей Союза писателей, но не хотел вступать, так до самой смерти и остался вне Союза, и никто любителем его не называл. К слову можно заметить, что во времена Пушкина, Толстого и даже молодого Горького никаких Союзов писателей не существовало, а писатели были.
Далее Замлелова рассказывает, что в 70-е годы Юлиан Семенов издал во Фрунзе книгу о Дзержинском и «хотел получить причитающийся ему гонорар – сорок тысяч рублей». Что значит «хотел» – получил или нет? Скорее всего, конечно, получил. Семенов был писателем известным, а человеком таким, что палец ему в рот не клади, лучше без слов положи ему в карман сорок тысяч.
И вот вывод автора статьи из рассказанного: «В те благословенные времена «Волга» стоила около десяти тысяч. В общем, можно составить представление о благосостоянии советских тружеников пера (!), которых на время распада (?) СССР (Он не распался, его удушили - В.Б.) насчитывалась почти десять тысяч человек». Правда, делается оговорка: «Конечно, не все получали такие гонорары, как Юлиан Семенов, но все же…». Что – все же? Вы же, труженица пера, назвали всех – «почти десять тысяч». Зачем?
Наше изумление нарастает: «Почему и зачем советское государство содержало всю эта ораву?» Возможно, что мадам плохо воображает, но по прямому смыслу её слов «орава» - это Шолохов, Леонов, Исаковский, Маршак, Твардовский, Смеляков, Заболоцкий и главный редактор газеты, которая печатает её статьи – он тоже член Союза писателей…
Так вот, к сведению мадам Замлеловой и помянутого главного редактора: советская власть предоставляла писателям-членам Союза некоторые привилегии, например, они могли не работать, не служить, вернее, могли работать дома, теоретически писатели имели право на дополнительную жилплщадь, но практически это далеко не всегда было сладкой реальностью, я, например, как и многие другие члены СП, ни разу не получил даже комнаты в коммуналке.
А в финансовом отношении Союз писателей СССР был абсолютно самостоятельной добровольной организацией, и никто нас не содержал. Больше того, в стране, где книги, в том числе русская и зарубежная классика, издавались огромными тиражами и жадно раскупались, литература приносила государству огромный и твердый, уверенный доход. Поэт Валентин Сорокин, который когда-то был заместителем главного редактора давно погибшего издательства «Современник», хорошо знает этот вопрос. Он сказал мне: доход государству от литературы был вторым после дохода от государственной монополии на водку. При Путине монополию постигла судьба «Современника»…
Вот один пример опять из моей собственной литературной жизни. В 1986 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла моя книга «Эоловы арфы». Хорошая бумага, твердый коленкоровый переплет, тираж - 200 тысяч, цена – 1р.50 коп. Как не трудно подсчитать, доход от продажи книги составил 300 тыс. рублей, допустим. 50 тыс. – производственные расходы, автор, как уверяет моя памятливая жена, получил 6 тыс. Кроме того, какой-то процент, кажется, не больше 5 из суммы гонорара члена Союза писателей отчислялось в Литфонд. Опять же легко подсчитать, сколько примерно оставалось в ласковых и твердых лапах государства. А на наши отчисления в Литфонд содержался аппарат Союза, издательства «Советский писатель», «Художественная литература», строились и содержались Дома творчества, путевки куда давались вовсе не бесплатно, как думают некоторые и т.д.
Пригвоздив писателей к позорному столбу за их прошлое нахлебничество, автор статьи пригвождает их ещё раз и теперь: «Стыдно, граждане литераторы». За что? А за то, что они требуют у государства внимания к себе, помощи, не дают президенту спокойно спать, ловить рыбу, играть с Медведевым в пинг-понг, словом, участвуют в заговоре против президента и нарушают блаженную стабильность.
Труженице пера не нравятся в Уставе СП слова «социализм», «коммунизм», «борьба за социальный прогресс, за мир и дружбу между народами»…Она пишет эти слова если не презрительным, то ироническим курсивом. И заявляет: «Советские писатели были идеологической армией, сражавшейся за умы и души советских граждан…» Что ж, если нравится, можете нас и так называть. С первого дня своего существования Советское государство вело идеологическую войну против капитализма. Некоторые писатели, открыто прибегая к военным терминам, говорили об этом прямо и с достоинством, как Василий Федоров:
Все испытав, мы знаем сами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая, займет наш враг...
Сердца! Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
Автор углубляет вопрос: «Положение и роль советских писателей впору сравнить с положением и ролью военных». Ну, это уж, Светлана Георгиевна, перебор: и положение… Неужто думаете, что, как военные, мы и жили в казармах, и поверку нам устраивали, и в обмотках мы ходили?.
И еще: «Но можно ли себе представить, чтобы член СП занимался антисоветской пропагандой? Или открыто выражал несогласие с политикой партии и правительства?» Как видно, вам без этого скучно? Впрочем, нет: «Представить-то можно. А заодно воображение подскажет и последствия такого свободомыслия». Причем тут воображение? Память должна вам подсказать, как, например, Солженицын занялся антисоветской пропагандой, что было вовсе не свободомыслием, а клеветой на нашу страну, и последствия такой клеветы были весьма решительные: сперва исключили из Союза писателей, потом выдворили из страны.
Что же касается несогласия в том или другом вопросе с политикой партии и правительства, то, чтобы далеко не ходить, позволю себе опять парочку примеров из собственной жизни. Однажды, возвращаясь под хмельком из ресторана ЦДЛ, я на площади Маяковского обратил внимание на ярко пылавший на крыше высокого дома против зала Чайковского лозунг «Превратим Москву в образцовый коммунистический город!» Утром, не совсем, видимо, проспавшись, я написал в горком партии письмо, что это, мол, несуразица, чушь: вся страна живет в социализме, а столица – уже в коммунизме. Но оказалось, что это слова из какой-то речи самого товарища Брежнева. Выходит, что я, член КПСС и СП, как раз выступил против политики партии в данном вопросе политической пропаганды. Ну, за меня взялись... Однако, после того, как я пригрозил пожаловаться товарищу Брежневу, с которым, дескать, мы вместе на «Малой земле» кровь мешками проливали, дело свернули, и оно кончилось безо всяких серьёзных для меня последствий.
Другой случай – телепередача на всю страну «В защиту русской культуры» из Ленинграда в январе 1964 года, в которой принимала участие группа ленинградских и московских писателей. О.В.Волков ратовал за концерты духовной музыки; Владимир Солоухин возмущался уродливыми аббревиатурами вроде ГАБТ; я говорил о необходимости возвращения исторически исконных имен Твери, Нижнему Новгороду, Охотному Ряду, Покровке, Маросейке, Поварской, Стромынке и т.д. Ведь это все тоже было против политики партии и правительства. Во всяком случае, и.о. завотделом пропаганды ЦК известный прохиндей А.Н.Яковлев представил это в Политбюро как «идеологическую диверсию». И что? Из нас, участников передачи, никто не пострадал, дело ограничилось моим вызовом в ЦК, беседой с одним долдоном. Сотрудников редакции, которые организовали передачу, вгорячах сняли с работы, но вскоре всех восстановили. Так что, советская жизнь, Светлана Георгиевна, была разнообразней и красочней, чем вам представляется.
«Неужели писатели не понимают, - возмущается наша просветительница, - что настаивая на государственной поддержке по образцу СССР, они провоцируют грандиозную склоку?» Может быть, даже со стрельбой между возникшими ныне разными Союзами писателей. Вот как она озабочена помянутой стабильностью. И тут одни претензии к государству называет ложью, другие – обманом. И указывает на большие миллиарды в бюджете, свидетельствующие о заботе государства и обличающие эту ложь и этот обман. Ну как же, говорит, ведь отреставрировали такие «бесспорные объекты культуры», как упоминавшийся ГАБТ и музеи Кремля. И мне, говорит, «хочется надеяться, что никто не поставит в этот ряд писания современных сочинителей». Сколько яда… «писания»… «сочинителей»… Просто гюрза режима. А ведь сама из современных сочинителей и не любительница, а член какого-то СП.
«Вот и Год литературы провели. А писатели все недовольны и недовольны». Уж такой, мол, праздник власть закатила, а они всё брюзжат. И если, говорит, писатели не прекратят свои нытье, то «мы деградируем очень скоро», её пугают «статьи о грядущей катастрофе». Она не видит, что деградация уже произошла, катастрофа случилась. Ей не нравится лишь кое-что: «Непонятные дела творятся с библиотеками». А чего тут непонятного? Они закрываются, за-кры-ва-ют-ся, как и родильные дома, школы, как вымирают деревни, целые территории. Правда, происходит это под красивым словом «оптимизация»… «Почти ничего не делается по возрождению и популяризации забытых имен». Каких имен? Одни имена у нас из ушей не вылезают, так и живут там, другие – их словно и не было.
И опять начинает терзать «правильных» писателей, надо полагать тех, что состоят в СП России: «Когда объявили Год литературы, отчего же вы молчали? Почему не говорили, что государству не обойтись без хорошей, высокой литературы? Нет, вы ждали…» Кто молчал? Кто ждал? Да вы загляните в «Литературную газету», в «Российский писатель», в «Завтра», где, извиняюсь за нескромность, была напечатана большая моя статья ещё только о торжественном открытии Года литературы в театре им. Чехова, но уже тогда все стало ясно. Я выражал уверенность, что сценарий открытия написали как раз два чеховских персонажа – профессор Серебряков из «Дяди Вани», который тридцать лет занимался искусством, ничего в нем не понимая, и околоточный Очумелов из рассказа «Хамелеон». Я писал:
«И вот началось… На экране бегут имена писателей: Лермонтов… нынешняя Татьяна Толстая… Лев Толстой… Войнович… Салтыков-Щедрин (мелким шрифтом)… Евтушенко… Фонвизин (мелким шрифтом)… Твардовский (средним шрифтом)… Интересно… А Горький? Маяковский? Есенин? Шолохов? Леонов?.. Этих имен нет.
Выходят артисты театра, читают стихи и прозу. Надо думать, какие-то строки только что помянутых и пока обойденных классиков будут тоже прочитаны. Ждем…Александр Блок. По-моему сейчас были бы особенно уместны его слова о том, что человека делает человеком только сознание социальной несправедливости. А из стихов-
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Все не смела в твоей отчизне…
Нет, читают другое.
Дальше – Гумилев, Ахматова… Зацитированные до лоска строки:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда…
Что, всем стихам надо бы стыдиться своего происхождения? Но почему они непременно из постыдного «сора»? Не следует абсолютизировать свой личный опыт. «Я помню чудное мгновенье» или «Пророк» Пушкина – из какого сора? «Бородино» или «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова – из какого мусора?
Конечно, не могло в этом мероприятии обойтись и без Солженицына, «Архипелаг» которого у президента под подушкой. В этом, по выражению В.Шаламова, литературно-политическом дельце сосредоточена вся суть нынешнего времени. В нём средоточие и начало всех мерзостей сегодняшнего дня. Зря читали со сцены что-то прозаическое, надо бы – стишки его. Хоть развеселили бы народ. А литературу нашу Солженицын всю оклеветал – от Пушкина, которого представил певцом крепостничества, от Толстого и Достоевского до Горького, изобразив его скупердяем, вернувшимся в Советский Союз лишь потому, что доходов на Западе стало не хватать. И вот мы видим пакостника рядом именно с Толстым и Достоевским.
Спектакль продолжался, и я продолжал недоумевать. Где же все-таки Максим Горький, самый знаменитый писатель ХХ века? Как уместно прозвучали бы сейчас в этом зале и на всю страну его слова: «Ложь - религия рабов и хозяев, правда – Бог свободного человека!» Рабы - это кто ныне? Имя им - легион. А хозяева? Во-первых, это, разумеется 117 миллиардеров во главе с Прохоровым-Куршевельским, взлелеянных Путиным. Во-вторых, кремляне. Хватит? А где ныне свободный человек? Он в Новороссии грудью стоит против фашизма, защищает Старороссию.
Где Маяковский с его признанием «Я с детства жирных привык ненавидеть»? Где Есенин, Смеляков, Леонид Мартынов? Где Платонов, Вячеслав Шишков? Их и следа нет… Вот как видят нашу литературу эти очумеловы.
Нельзя умолчать и о другом. Президент любит много и проникновенно говорить о многонациональности нашей страны. Но почему же на вечере не оказалось татарина Мусы Джалиля, дагестанца Расула Гамзатова, башкира Мустая Карима, балкарца Кайсына Кулиева? Ни синь-пороха. Да это же оскорбительно для всех названных народов. Если президент не смеет, не может решить проблему матерщины в театре, если трусит осадить за вранье Гранина, то в национальном-то вопросе он обязан разбираться и быть решительным.
Вместо Горького и Маяковского, Друниной и Берггольц, Гамзатова и Кулиева нам преподнесли Бродского, Левитанского, Самойлова, даже одессита Кирсанова Семена Исааковича сунули. Да чем они интересней Николая Ушакова, Светлова, Ошанина, Василия Федорова, Долматовского?..
В конце выступил Олег Табаков, художественный руководитель театра. И представьте себе, свою речь он закончил словами именно профессора Серебрякова, соавтора спектакля, словно тот подсказывал из суфлерской будки: «Дело надо делать, господа!» Да, да, именно это говорил «мыльный пузырь», «старый подагрик», «ученая вобла», всю жизнь паразитировавший на труде других. Это был достойный финал стартового балагана».
Я кончал статью тем, что напомнил: в пьесе Войницкий стреляет в Серебрякова и промахивается. Если бы он сейчас сидел в зале, он не промахнулся бы в Табакова.
А суть-то всего дела, конечно, не в Годе литературы, это лишь зеркало, а вот в чем. Нам твердят: люди разлюбили книги, им достаточно телевизора и интернета. И здесь читаем: «Литература – дополнение к телевизору». Так, мол, во всем мире. Это ложь. Нашим ограбленным людям просто не до книг, им лишь бы выжить, прокормить семью, к тому же – бесконечные аварии, катастрофы, пожары, наводнения, бандиты, убийства и самоубийства.. И 25-летним усердием кремлевской клики, среди которой никто никогда ничего не читал, а если и читал, то ничего не понимал, в стране истреблен царивший в советское время культ книги, её почитание. Да, мы действительно были самой читающей страной в мире.
И вдруг тиражи наших книг - 200-300, в лучшем случае 2-3, ну, 5 тыс. экземпляров. Гонорары… Приведу ещё один, уж последний пример из своей жизни. В одном издательстве у меня одна за другой вышли три книги. Суммарный гонорар 15 тысяч. И директор издательства еще поинтересовался: «Не плохо?» Уж куда лучше… Но ведь мало того, и здание Союза писателей России на Комсомольском проспекте неоднократно пытались отнять. Как в этих условиях нам, ну, хотя бы как исправным налогоплательщикам, не искать помощи и защиты у государства? Но нас же тов. Замлелова и стыдит ещё и за то, что «писатели просто не в стоянии сформулировать свои чаяния».
Поскольку в статье много сопоставлений ужасного советского прошлого и чудного настоящего, то полезно нам всмотреться, как автор понимает социализм и капитализм. И вот читаем: «При социализме частной собственности нет, вся собственность в руках государства». Вся! Вплоть до носовых платков? Так говорят все либералы, рисуя ужасы «казарменного социализма». На самом деле в Советском Союзе существовала общественная социалистическая собственность на средства производства в формах государственной и кооперативно-колхозной. Существовала и частная собственность, которую деликатно называли «личной», например, крестьянский дом в деревне и домашний скот - корова, овцы и козы, птица, а также дача горожанина, мебель, книги, разного рода аппаратура, автомашина, мотоцикл, речной катер, - всё это можно было купить и продать, но при всем этом не могло быть частной собственности на средства производства.
И дальше: «Капиталистическое государство собирает налоги, на которые исполняет социальные обязательства перед гражданами». Если иметь в виду нынешнее российское государство, то лучше бы сказать не «исполняет», а «должно исполнять». Сегодня, когда я пишу эту статью, газета, с которой сотрудничает С.Замлелова, на первой полосе сообщает: «Долги по зарплате выросли в Приморье до 400 млн рублей». И фотография митинга рабочих с плакатами такого рода: «Путин! Услышь! Пять месяцев без зарплаты. Подскажи, как жить с детьми». Если такое безобразие на частных предприятиях, то что же за государство, что за власть, если не способны заставить платить. Ведь подумать только – пять месяцев!
«Регулируя отношения между гражданами, капиталистическое государство создает с этой целью механизмы, которые должны работать независимо от персоналий». Наконец-то! Именно лишь должны. И вдруг: «Но с этой своей функцией наше государство никак не справляется». Потом обливается, из кожи лезет, пыхтит, но – не справляется. Так? Светлана Георгиевна, детка, оно и не думает «справляться»! Ведь на ваших зорких глазах прошла история Сердюкова-Васильевой. И где же были названные вами «механизмы»? Почему не были пущены в ход? Да потому, что у руля этих механизмов стоят такие же сердюковы, только умеющие складно говорить.
И еще шаг вперед: «Образно говоря, социалистическое государство подтирает носы, заставляет вовремя поесть и хорошо учиться. Капиталистическое – следит, чтобы не дрались». Опять надо было сказать не «следит», а «обязано следить», ибо со времени Нагорного Карабаха уж столько было драк, что… Ну, а насчет подтирания носов сильно преувеличено. Была забота о людях, но не до такой же степени. Мне лично никто, кроме мамы, нос не вытирал. Но т.Замлелова настаивает и опять же в духе чисто либерального запугивания: «Социалистическое государство вмешивалось во все». Опять «всё»! Хоть бы вспомнила собственную жизнь. Что окончила – МГУ? Пищевой институт? Цирковое училище?.. И что, государство силком туда загоняло? У меня жизнь сложилась так, что я побывал студентом шести вузов, и в каждый приходил по собственной дурацкой воле. А как замуж вышла – по разнарядке? Дети есть? Разрешение на них брала, как в Китае?
«На этом фоне (на ужасном фоне социализма, во все сующего свой нос, - В.Б.) капиталистическое государство не вмешивается почти ни во что». Такая откровенность дорогого стоит. Сударыня, да хотя бы то, о чем уже речь шла… Полгода не платить зарплату – что это, как не прямое бандитское «вмешательство» в личную жизнь сотен и тысяч людей, настоящий грабеж вплоть до посягательства на здоровье и жизнь соотечественников.
Но вот, казалось бы, забрезжил свет в конце туннеля: «Капиталистическое государство является выразителем интересов капитала, а не народа». Как гора с плеч! И дальше: «Государство наше заслуживает всяческого порицания». Да это само собой, но ещё больше оно заслуживает устранения, изгнания, депортации. И ведь тов. Замлелова прекрасно знает, почему: «Для многого, что было сделано в постсоветское время, не находится другого слова, кроме как «вредительство». Совершенно верно, однако для полноты картины можно найти и ещё другие слова: «диверсия», «тупоумие», «предательство», «измена». Разве не так, Светлана Георгиевна?
Но в самом конце вы пишете: «Однако при всем государственном несовершенстве(!) граждане тоже далеки от идеала». Граждане, Светлана Георгиевна, всегда будут далеки от идеала, но вы их главный грех видите в том, что «тот, кто представляется страдальцем, на поверку таковым не оказывается». Да, есть кое у кого такой грех, но самый тяжкий и опасный для всей страны грех в другом: те, кто сидит в Кремле представляются мудрецами, а на поверку оказываются олухами.
В.С.Бушин
