О том, каково положение дел на «свободном от идеологии» философском факультете

История философского факультета неразрывно связана со становлением МГУ им. М.В. Ломоносова с первых же дней его существования. Московский университет наподобие своих западноевропейских собратьев был открыт в качестве классического образовательного центра в составе трех обязательных факультетов – философского, юридического и медицинского. Философский факультет в таком качестве просуществовал с 1755 по 1850 год. Здесь важно оговориться, что в истории Московского университета имеются два знаменательных события, непосредственно связанных с судьбой философского факультета. В 1850 г., после резолюции министра народного просвещения князя П.А. Ширинского-Шихматова «польза философии не доказана, а вред от нее возможен», Николаем I философский факультет был закрыт. Восстановлен он был только лишь в 1941 г., в разгар Московской битвы, в декабрьские дни, по почину И.В. Сталина. Таким образом, эти две даты – 1850 и 1941 являются определяющими для философского образования в МГУ и для всей страны в целом. Хотя в настоящее время философскому факультету, казалось бы, «ничего не угрожает», его внутреннее состояние по сути представляет собой исполнение той самой резолюции П.А. Ширинского-Шихматова – на философском факультете МГУ искореняется философская мысль. Оказывается, для этого вовсе не обязательно закрывать сам факультет. Поэтому необходимо поговорить о судьбах философии на философском факультете.

Прошло 25 лет с тех пор, как т.н. тоталитаризм сошел на нет. Казалось бы, свобода как господствующая форма мировоззренческой парадигмы, должна была лучшим образом сказаться на философских изысканиях. Однако всего этого не произошло. И не произошло в первую очередь на философском факультете МГУ. К сожалению, приходится признать, что философия в постсоветское время не только не вышла на новые рубежи, но в полном смысле этого выражения потерпела фиаско.

Причин много. Разумеется, положение дел на философском факультете не может быть рассмотрено вне контекста того, что происходит со страной в целом. Но это отнюдь не означает, что все происходящее на философском факультете не может, и тем более не должно быть автономно рассмотрено.

Основная причина упадка отечественной философии, на наш взгляд, сводится к следующему: т.н. деидеологизация, уход от пресловутой жестко идеологизированной парадигмы. Деидеологизация на самом деле оказалась рафинированной формой реализации либеральной идеологии на уничтоженном советском пространстве.

Уже 18 лет философским факультетом руководит В.В. Миронов. Каковы же итоги его руководства? На факультете господствует «вертикаль власти» и жестко проводимый административный диктат. В результате сообщество философов, т.е. специалистов, отсутствует как таковое. Их экспертиза не решает по сути ничего. Решения ученого совета факультета просто легитимизируют заранее принятые решения администрации факультета.

В отношении научной деятельности внешне на философском факультете все обстоит благополучно, происходят различные события – конференции и т.д. Но в конечном итоге все это сводится к имитации научной активности. И вот почему. Рассматриваемая проблематика философии сужается до проблематики англосаксонской мысли. В стране с устоявшейся исторической парадигмой германского образования и фундированного изучения философии, американизация философского образования, ориентация на индекс цитирования в англоязычных изданиях превращается в некую норму. Таким образом, ни о какой самостоятельной философской мысли не может быть и речи. Все свелось к стремлению получить признание на Западе. Это, по сути, отношение интеллектуальной колонии к метрополии.

В философском творчестве формальные критерии вытесняют содержательные. Так, сотрудник факультета должен публиковать в год по три статьи. Как следствие, философские периодические издания оказались забиты публикациями, сделанными ради публикации, которые содержательно не стоят бумаги, на которой они напечатаны.

Еще хуже, что принцип трех статей применяется отнюдь не ко всем, а только к тем, к кому он должен быть применен по определению. То есть обвинение в недостаточном количестве публикаций стало средством давления на преподавателей и сотрудников факультета.

Естественно, подобная формализация, когда количественная составляющая вытесняет качественную, ни к чему хорошему привести не может. Достаточно сослаться на один факт: В.В. Миронов наряду с факультетом возглавляет кафедру онтологии и теории познания, т.е. кафедру теоретической философии, ранее систематической, в советское время – диалектического материализма. Де-факто это кафедра метафизики, и она всегда была ведущей на философском факультете МГУ. На нее ориентировались и все философские факультеты в Советском Союзе. Так вот, за истекшие 18 лет сотрудниками и преподавателями данной кафедры не защищена ни одна докторская диссертация. Приведу только один пример: в 2013 г. на защиту докторской диссертации вышел В.В. Кузнецов. Его диссертация была одобрена кафедрой, но на заседании диссертационного совета (под председательством В.В. Миронова) защита была провалена и в получении искомой степени доктора философских наук отказано. Это поистине удивительный случай – кафедра высказала одобрение проделанной работе, заведующий кафедрой В.В. Миронов тоже, но решение диссертационного совета под председательством того же В.В. Миронова отрицательное.

Почему все это происходит? Возможно, в том числе и потому, сам В.В. Миронов не является специалистом по проблематике кафедры. Если судить по бесконечно длинному списку его публикаций, основными предметами научных интересов В.В. Миронова являются философия культуры и проблемы образования. Метафизике, онтологии и теории познания у него посвящены в основном учебные пособия.

Вполне симптоматично, что на кафедре онтологии и теории познания не наблюдается избытка специалистов по кафедральной проблематике. Скорее наоборот. В то же время на других кафедрах факультета, таких как История зарубежной философии, Социальная философия, Логика, есть такие замечательные специалисты как Г.Г. Майоров, М.А. Гарнцев, В.В. Васильев, И.А. Гобозов, В.И. Маркин. А на ведущей кафедре происходит имитация деятельности, которая зачастую приобретает гротескный характер.

При том положении вещей, которое господствует на философском факультете, формально-административное разделение на кафедры приобретает характер, не соответствующий общей логике развития философской мысли, и пытается загнать последнюю в прокрустово ложе придуманных схем. Сошлюсь на следующие обстоятельства: в мае 2015 г. заместитель декана по научной работе А.П. Козырев на комиссии сделал мне следующее замечание: поскольку в названии моей статьи используется выражение «философия истории», она не соответствует кафедральной тематике, т.е. онтологическим исследованиям, тем более что кафедра социальной философии стала одновременно именоваться кафедрой философии истории. Я сейчас не собираюсь оспаривать принцип разделения на кафедры, но не стоит доводить его до анекдотической ситуации.

Для выявления всей неадекватности такой постановки вопроса достаточно обратиться к философской классике. Не секрет, что главным достижением германской классической философии является принцип историзма. И уже начиная с Шеллинга и Гегеля, метафизика понимается как философия истории, а философия истории трансформируется в метафизику. Что касается проблем онтологии, то таковой в своем единственном содержании и является метафизика как учение о предельных основаниях бытия. Наверное, не стоило говорить о столь элементарных вещах, но с учетом той атмосферы, что господствует на философском факультете, азбучные истины приходится озвучивать там, где этого по определению быть не должно. Это обстоятельство, будучи частным случаем, вместе с тем свидетельствует о том, насколько далеко зашла имитация мысли на факультете. Во многом именно этим и объясняется феномен упущенной исторической возможности развития философии. Поэтому на протяжении 25 лет в условиях т.н. свободы пережевывается то, что на Западе уже давно изжито и не представляет там никакого интереса.

Даже если иметь в виду гораздо более скромные задачи, в частности, издательскую деятельность, то и здесь дела обстоят отнюдь не блестящим образом. К примеру, на философском факультете СПбГУ была создана серия «Профессорская Библиотека». В этой серии вышли книги Фихте, Кьеркегора, Шпанна, Хохмайстера и др. Правда, к сожалению, это замечательное начинание своего продолжения не получило. Но уже по перечисленному видно, что было сделано немало. Имело ли место нечто аналогичное на философском факультете МГУ? Не было и в помине.

Что касается учебного процесса, необходимо констатировать тот факт, что все рассуждения В.В. Миронова о вреде ЕГЭ приходится, к сожалению, рассматривать как пиар-акцию. ЕГЭ не может быть до конца понят вне контекста учебного процесса. Но учебный процесс на факультете перестал быть творческим процессом и полностью находится под влиянием административного фактора. Это должно быть понято как логическое продолжение ЕГЭ, призванного уничтожить некогда без преувеличения одно из лучших философских образований. Нельзя не обратить внимания на то, что философское образование в советский период не было уничтожено. Оно было трансформировано и во многом действительно отвечало потребностям духа своего времени. По-настоящему оно уничтожается только в наши дни.

Очень симптоматично, что руководство факультета не захотело наладить контакты с разорванным советским пространством, т.е. с теми университетами, где существуют философские факультеты. Так называемая деидеологизация, за которую хватаются обеими руками «наши» либералы, по сути вещей есть не что иное, как форма жесткой идеологической деятельности американского направления. Что это означает на деле? Речь идет об окончательном свертывании русского духовного присутствия на постсоветском пространстве и сведении на нет любых интеграционных процессов, которые могут там появиться.

Что касается философии как действенного инструментария воздействия на души и умы людей, то она в этой своей ипостаси так и не состоялась. Очевидно, что сие обстоятельство не очень-то и волнует В.В. Миронова, весьма неплохо претворяющего либеральную квазиреформу философского образования на вверенном ему факультете МГУ.

Я не говорю уже о том, что и речи быть не может о т.н. интеллектуальной безопасности. Резонно спросить, куда заведут либеральные конструкции западной мысли, которые во многом являются господствующими формами сегодняшнего сознания. Почему философский факультет МГУ как ведущая философская организация не только РФ, но и всего разорванного советского пространства, по сути вещей сдал свои идеологические позиции под соусом деидеологизации, являющейся оборотной стороной американизации?

Сошлюсь только на последний случай, к сожалению, симптоматичный, когда некая юная особа, являющаяся студенткой философского факультета, рвется в ИГИЛ. Действительно, либеральное государство, сформировавшееся на руинах Советской власти, сняло с вузов и даже со школ воспитательные функции по отношению к учащимся. И в этом аспекте никаких претензий ни к В.В. Миронову, ни к другим руководителям образовательных структур быть не может, это факт. Но ведь философия это действенное орудие, это способ жизнедеятельности, и там, где она жива, не должно быть уродливых социальных и духовных эксцессов. Философия как действенная живая сила отсутствует на философском факультете, что и приводит к проявлению тех феноменов, которых по определению на нем быть не должно. Однако философия как способ миропонимания и как практическая форма деятельности заменена казуистикой, имитацией деятельности и развития мысли, и этим феноменом объясняется все то, о чем здесь было сказано.

Артур Геворкян
"Советская Россия"