Закон "Об особом статусе" и лишение МГУ и СПбГУ автономии

15 марта на пленарном заседании Госдумы академик РАН, заведующий кафедрой на мехмате МГУ, математик Б.С.Кашин жестко выступил по поводу ситуации в двух крупнейших университетах страны. Мы предлагаем вниманию студентов и сотрудников МГУ полный текст его речи, опубликованный на сайте РАН.

- Уважаемые депутаты!

Даже в дальних городах и поселках на встречах с избирателями нередко возникают вопросы о положении в российском образовании и науке. Эта тема не оставляет равнодушными большинство наших соотечественников, которые прекрасно понимают ее важность, причем, в первую очередь, следят за происходящим в столицах. И сегодня я хочу обсудить положение с организацией научной работы и научно-педагогическими кадрами в ведущих российских вузах - Московском и Санкт-Петербургском университетах. При этом одна из основных идей, которую хотелось бы донести до вас, носит общий характер: нам угрожает опасное распространение так называемого единоначалия, а точнее произвола и волюнтаризма в организации жизни общества. Что касается науки и образования, то эти сферы, требующие особо внимательного и аккуратного отношения государства – первые жертвы сложившейся у нас системы управления и принятия решений. Казалось бы, тема волюнтаризма ярко раскрыта русской классической литературой XIX века. Достаточно вспомнить школьную программу и перечитать гениальный роман Салтыкова-Щедрина «История одного города». Но нет, это как будто не про нас, и выводы 150-летней давности приходится познавать заново.

Непосредственной причиной для моего сегодняшнего выступления стал один законопроект, внесенный Правительством Медведева и принятый в первом чтении в декабре прошлого года. Этот законопроект, детали которого мы уже обсуждали в этом зале, может быть кратко охарактеризован как самострел государства по государственной же системе аттестации научных кадров. Анализ причин, по которым такое стало возможным, приводит к постановке гораздо более общих вопросов.

Напомню, что в 2009 году опять же по инициативе Медведева, тогда Президента страны, был принят закон, по которому МГУ и Санкт-Петербургский университет получали особый статус и фактическую независимость от Министерства образования и науки. Учитывая согласие депутатского корпуса в том, что чем дальше от этого министерства – тем спокойнее, все фракции при рассмотрении законопроекта дружно проголосовали «за». При этом была отклонена поправка представителя фракции КПРФ Смолина о том, что ректор университета должен избираться коллективом, а не назначаться Президентом страны. И вот, сегодня выясняется, что в итоге преобразований самостоятельность получил не университет, а его руководитель, а коллектив профессоров и преподавателей фактически утратил влияние на внутреннюю жизнь университета. Если в новом Уставе Московского университета как высший орган управления еще указана конференция научно-педагогических и других работников университета и определенные права закреплены за ученым советом, то в Санкт-Петербурге все фиговые листки сброшены, и прямо записано, что «ректор определяет структуру университета» и «руководит образовательной, научной, хозяйственной, финансовой, и иной деятельностью Санкт-Петербургского университета на принципах единоначалия…»

Такие полномочия и не снились ректорам советского периода. Найти подходящую кандидатуру кажется невозможным, но Дмитрий Анатольевич назначил своего бывшего преподавателя с юрфака Кропачева. Процитированная формулировка из устава есть нечто уникальное для классического университета. Наше либеральное правительство, утверждая такой устав, полностью проигнорировало традиции академической свободы, которые, как зеницу ока, берегут ведущие университеты мира. Найдите в Интернете устав любого знаменитого университета, и вы в этом убедитесь. Я взял Устав ведущего французского университета- университета имени Пьера и Марии Кюри в Париже, который не раз посещал как приглашенный профессор. Определяет политику университета и избирает ректора там Административный совет из 28 человек, в котором большинство составляют профессора и ученые и который в свою очередь избирается коллективом университета. Мировой опыт однозначно указывает, что широкие полномочия профессоров и преподавателей в решении ключевых вопросов развития университета, в том числе при оценке качества работы коллег и решении кадровых вопросов, - это необходимое условие для нормального развития учебного заведения.

За 6 с лишним лет с момента принятия закона о специальном статусе МГУ и СПбГУ, с моей точки зрения, блестяще подтвердилось правило: система управления без обратной связи и адекватного контроля за результатами деградирует. Это касается и Московского, и особенно Санкт-Петербургского университета. Условия, в которые поставлены преподаватели Санкт-Петербургского университета, контракты, которые они вынуждены подписывать для того, чтобы не потерять работу, говорят о полном непонимании администрацией вуза научного процесса и, с моей точки зрения, профессиональной непригодности ректора Кропачева. Профессора вынуждены соглашаться на краткосрочные контракты и при этом брать на себя обязательства опубликовать определенное количество статей в каждый год своей работы, следя одновременно за индексами цитирования своих статей, импакт-факторами и прочими наукометрическими показателями. При этом пресловутый индекс Хирша, который должен иметь и подсчитать для себя каждый участник конкурса на профессорскую должность, в том числе и специалист по гуманитарным наукам, определяется ссылками на его работы, учтенными в американской базе данных WebofScience. Хозяин этой базы данных - частная американская корпорация ThomsonReuters. И я вас уверяю, что среди историков или политологов все шансы получить наилучший индекс имеет, например, автор скандальной диссертации, защищенной недавно в одном из институтов Петербурга, представивший предателя генерала Власова борцом за свободу России. Все эти индексы и «игры в цифирь» к серьезной науке имеют самое отдаленное отношение. Зато они очень нужны чиновникам, чтобы отрапортовать о своем вкладе в выполнение майского указа Путина, в который невесть каким образом попало требование об увеличении к 2015 году доли публикаций российских исследователей в общем количестве публикаций в мировых научных журналах, индексируемых в той же базе данных Web of Science, до 2,44 процента.

В нашей исполнительной власти, да и в этом зале немало людей с опытом оперативной работы в спецслужбах. Специально обращаясь к ним, хочу пояснить, что научная работа и работа чекиста имеют много общего. И ученый, и оперативник часто ищут неизвестно что и неизвестно где. Как бы вы оценили, если бы в служебный контракт контрразведчика было включено его обязательство изловить двух шпионов ежегодно? Вы скажете, что это маразм. Вот, нечто подобное сейчас внедрено в Санкт-Петербургском университете. Эти правила затыкают за пояс даже пресловутую палочную систему, бытовавшую в МВД, которую, по крайней мере, на официальном уровне с позором отвергли. Там хотя бы речь шла не о планировании, а о подведении итогов. Кстати, та же аналогия поясняет и ущербность идеи о концентрации научных исследований по нескольким передовым, как у нас говорят, прорывным направлениям. Это примерно то же самое, что расформировать отделы полиции или ФСБ, отстающие по каким-то показателям. В науке очень часто нельзя предвидеть, где случится открытие. Эту мысль пытался донести до Президента Путина Президент РАН Фортов на последнем заседании Совета по науке при Президенте, но оказался в одиночестве. Еще один вопрос. Что бы сказали офицеры ФСБ, если бы их руководители, отобрав по каким-то показателям лучших, увеличили им зарплату в 4 раза по сравнению с другими работниками, занимающими аналогичную должность? Но именно так поступило Министерство образования и науки, отобрав в экстренном режиме 18 федеральных профессоров по математике, чтобы обойти Российскую академию наук, учредившую почетное звание «профессор РАН», не дающее, однако, никаких материальных преимуществ.

Возвращаясь к университетам, хочу еще рассказать о последней новости из Питера, которую вчера с ужасом сообщили коллеги с факультета прикладной математики СПбГУ. Там недавно решили, что профессор, не имевший внешних грантов в 2013-2015 годах, как бы активно он не вел научную работу, не может переизбираться на новый срок. В Московском университете, к сожалению, происходят те же процессы, что и в Питерском, только в несколько замедленном темпе. Заставляют заведующих кафедрами брать на себя обязательства по числу статей, опубликованных их сотрудниками и повышению импакт-факторов журналов, в которых эти статьи будут опубликованы. Заговорили и о необходимости чистым теоретикам приносить деньги в бюджет университета. Чего стоит только заявление проректора МГУ академика Хохлова, возглавляющего одновременно Совет по науке при министерстве Ливанова, о том, что «говорить в России о недостатках оценки труда ученых по индексу цитирования – все равно, что говорить узникам Освенцима о вреде переедания». Повторюсь, подобных подходов нет нигде в мире, а ведущие научные центры прямо заявляют, что никак не используют так называемые наукометрические показатели. Спрос на импакт-факторы журналов и индексы цитирования статей уже привел к валу предложений, как из России, так и из-за рубежа. Ученые и преподаватели вузов регулярно получают через Интернет приглашения опубликовать статьи в неизвестно откуда появившихся изданиях, естественно, за соответствующую плату.

Возникает вопрос: почему наши профессора и преподаватели терпят отношение чиновников, граничащее с издевательством? Ответ, наверное, лучше всего поискать у Салтыкова-Щедрина. Но, очевидно, что бюрократический разгул грозит разрушить традиции, которые в лучших университетах страны складывались многие десятилетия, подменить науку конъюнктурными поделками и выдавить научную молодежь из страны.